Ну хорошо, вся эта артиллерия и бронетехника могла отстать. Кавалерии же предписывалось одним броском проскочить вслед за наступающей цепью бронетягов и, спешившись у станции, вступить в бой с легионерами. Такое вполне возможно. Но неужели этот бравый тупица-командир не видел, что ситуация несколько изменилась и прежний план требует корректировки?

В конце концов, в каждой роте… ладно, эскадроне, было минимум по три бронебойных ружья. К чему было устраивать эту атаку? Выдвинуться по кромке леса на дистанцию уверенного выстрела и расстрелять бронеходы. Тем более что бронетяги уже начали разворот и вот-вот должны были открыть огонь из своих пушек. Пусть шансов у них успеть сделать это было и не так много. Но ведь, оказавшись под перекрестным огнем бронебоек и пушек, бронеходы непременно отступили бы. Если бы вообще смогли это сделать.

Да, уланы смели все пять машин. Как это ни горько сознавать, факт остается фактом. И сорвали удар штурмовиков в тыл атакующим. Чем неизменно спасли все эти бронированные машины. Но какой ценой? Вот в чем вопрос. Всего этого можно было добиться и с куда меньшими потерями. В разы меньшими.

Винтовочный выстрел раздался, когда Азаров уже собирался направиться к машине Бичоева. Пуля просвистела едва ли не у самого уха. Или ему это только показалось? Не суть важно. Он быстро развернулся и опустился на колено, вскидывая автомат и одновременно раскладывая плечевой упор.

Стрелка́ приметил сразу. Поляк, явно раненный, укрылся за павшей лошадью и спешно передергивал затвор своего карабина, управляясь только правой рукой. Григорий вскинул автомат. Дистанция метров сто пятьдесят. Мишень так себе. По сути, видна только голова в каске. Ч-черт! Жаль, тут нет его карабина. ТК-37 куда больше годился для целевой стрельбы. Но нет. Соблазнился скорострельностью и внушительным боекомплектом.

Переводчик огня в одиночный режим. Посадить мушку на светлое пятно лица. Выстрел! Мимо. Еще! Снова промах. Улан все же сумел перезарядиться и припал к прицелу. Азаров ушел в перекат. И вновь хлестко ударил карабин. На этот раз для перезарядки стрелок укрылся за тушей лошади. Григорий прикинул, как лучше поступить – добить вояку или уклониться от боя. Что ни говори, а живых противников вокруг хватало. Биться со всеми желающими? Ну уж нет. Эдак его надолго не хватит.

Но польские солдаты считали иначе. Сразу же послышалось несколько разрозненных выстрелов с разных сторон. Пока пальба настолько неточная, что он даже свиста пуль не слышит. Но в том, что стреляют именно в него, сомнений никаких.

Оглядываясь на выстрелы, перевел переводчик в режим автоматического огня. Вон улан. Метров двести. Стоит во весь рост, как распоследний болван. Короткая двойка. Поляк переломился и сунулся лицом в выжженную землю. Готов. Насмерть или только ранен – не суть важно. Главное, что сейчас он не боец.

Еще выстрел. И на этот раз пуля просвистела рядом. Обернулся вправо. До солдата метров пятьдесят. Его промах объясняется только тем, что он едва стоит на ногах. Правая штанина обильно пропитана кровью. Но затвор маузера дергает очень даже резво. Азаров вновь послал короткую двойку. Для разнообразия этот стрелок завалился набок.

Григорий же, воспользовавшись дымом, перебежал за тушу лошади. Потом ползком в сторону. Измазался, как черт в золе, получил незначительные ожоги от все еще тлеющей стерни и толстых бодылок бурьяна. Но все же сумел уйти из поля зрения улан.

Ошибочка. Вновь выстрелы и свист пуль. Пришлось ответить несколькими короткими очередями. Причем реально он рассмотрел позицию только того самого, первого. В остальных стрелял наугад, определив направление приблизительно, по звукам. Бог даст, пули пройдут поблизости и приструнят храбрецов.

Ага. А вот этого он очень даже видит.