Инспектор Кемп невозмутимо посмотрел на него.

— Мистер Бартон так не думал.

Вмешался министр-координатор:

— Но полиция подтвердила факт самоубийства. Иных предположений даже не возникло. Инспектор спокойно произнес:

— Факты свидетельствовали в пользу самоубийства. Доказательств, что ее смерть произошла по каким-то иным причинам, тогда не существовало.

Он знал, что человек, занимающий положение министра-координатора, сможет оценить смысл этого замечания. Сделавшись чуть более официальным, Кемп сказал:

— Теперь вы позволите задать вам несколько вопросов, леди Александра?

— Разумеется. — Она слегка повернула к нему голову.

— У вас не возникало подозрений, когда умерла миссис Бартон, что это могло быть не самоубийство, а убийство?

— Разумеется, нет. Я была совершенно уверена, что произошло самоубийство. Я и по-прежнему в этом уверена.

Кемп принял подачу. Он спросил:

— Леди Александра, вы не получали никаких анонимных писем в прошлом году?

Ее спокойствие уступило место неподдельному изумлению.

— Анонимных писем? Нет.

— Вы уверены? Подобные письма весьма неприятны, и люди обычно предпочитают о них не вспоминать, но в данном случае они могут быть исключительно важны, поэтому хочу подчеркнуть, если вы все-таки получали какие-то письма, мне было бы необходимо об этом узнать.

— Понимаю. Но уверяю вас, инспектор, ничего подобного я не получала.

— Прекрасно. Вы сейчас сказали, что поведение мистера Бартона летом выглядело странным. Почему?

Она на минуту задумалась.

— Хм, он был какой-то издерганный, нервный. Казалось, с трудом понимает, что ему говорят. — Она посмотрела на мужа. — Тебя это не поражало, Стефан?

— Да, все было именно так. Этот человек выглядел больным. Он похудел.

— Вы не заметили, не изменилось ли его отношение к вам и вашему мужу? Может быть, оно стало менее сердечным?

— Нет. Наоборот. Знаете, он купил дом рядом с нами и вроде бы был очень нам благодарен за то, что мы для него делали — я имею в виду знакомство с местными достопримечательностями и все такое прочее. Разумеется, мы были очень довольны, что могли в этом отношении оказаться полезными ему и Ирис Марло, этой очаровательной девочке.

— Леди Александра, миссис Бартон была вашей подругой?

— Нет, мы были не очень близки. — Она слегка улыбнулась. — В основном она дружила со Стефаном. Она интересовалась политикой, и он помогал… как бы сказать, расшить ее политический кругозор…Это доставляло ему удовольствие. Вам известно, она была очаровательной, привлекательной женщиной.

«А ты, однако, очень умна, — подумал главный инспектор Кемп, по достоинству оценив ее сообразительность. — Интересно, много ли ей известно об этой парочке — чертовски хотелось бы знать». Он продолжал.

— Мистер Бартон никогда не высказывал вам лично соображения, что его жена не покончила с собой? Никогда. Поэтому-то я и была сейчас так удивлена. А мисс Марло? Она тоже никогда не говорила о смерти своей сестры?

— Нет.

— А что заставило Джорджа Бартона купить загородный дом? Не вы ли или ваш муж подали ему эту идею?

— Нет. Для нас это было совершенно неожиданным.

— И его отношение к вам всегда оставалось дружеским?

— Весьма.

— Теперь, леди Александра, что вы знаете про мистера Антони Брауна?

— Совершенно ничего. Я случайно с ним встретилась, вот и все.

— А вы, мистер Фаррадей?

— Знаю о Брауне еще меньше, чем моя жена.