– Вот что случается, когда слишком доверяешь людям. Они потихоньку готовят удар и, когда вы этого совсем не ждете, бьют вам прямо в морду. Что с ними со всеми будет?! С каждым днем мир становится все отвратительнее.

Алиса ужасно провела день.

При виде ее осунувшегося лица с посиневшими губами, с мешками под глазами Тьерри стало стыдно. Он не мог простить себе того, что послушал ее и уехал к Эскорбьякам. Охваченный тревогой, он тут же позвонил кардиологу. После осмотра больной врач, не скрывая опасений, сказал, что вряд ли может что-либо сделать. Поскольку Алиса была совершенно нетранспортабельна, не было возможности отвезти ее в больницу. Оставалось попробовать вызвать специалиста из Тулузы, но нужно было признать жестокую правду: даже самый знаменитый профессор окажется здесь бессилен. Алиса умирала. И единственное, что теперь имело значение, это не оставлять ее одну: конец мог наступить в любую минуту.

Тьерри знал, что его жена тяжело больна, знал это давно, он часто представлял себе ее смерть, но никогда по-настоящему в нее не верил. Он как бы отодвинул ее в безвременное нереальное будущее и теперь, очутившись один на один с действительностью, ощутил полную свою перед ним беспомощность.

Алиса умерла через неделю. Она умерла в полном сознании, до последнего вздоха мысли о муже не покидали ее: «Что же с ним теперь будет?» Эрмина Эскорбьяк, проводившая каждую свободную минуту у постели больной, поклялась ей, что они с мужем не оставят Тьерри. Это обещание облегчило страдания умирающей: она могла уйти спокойно.

В предсмертной агонии, сжимая руку любимого, Алиса шептала:

– Милый, мне повезло в жизни, потому что я встретила тебя. Спасибо за счастье, которое ты подарил мне. Если я смогу, то стану твоим ангелом-хранителем. А если ты захочешь жениться, то хорошенько подумай – ты уже немолод. Я хочу, чтобы та, которую ты встретишь, любила бы тебя, как любила тебя я, и только тогда я буду спокойна и счастлива на небесах.

После похорон Тьерри заперся в квартире, отказываясь видеть кого-либо кроме Эскорбьяков и не отвечая на телефонные звонки. Он пытался свыкнуться с отсутствием Алисы, с тем, что это отсутствие будет продолжаться вечно. С уходом Алисы он остался совершенно один. Исчезла его единственная в этом мире опора, и от безысходности возникли мысли о самоубийстве. Но, будучи от природы человеком сильным, он смог перебороть их и медленно, час за часом, подавляя боль, он заново обретал себя.

Через неделю комиссар открыл дверь «Таверны», подошел к Эрмине, поцеловал ее и просто сказал «спасибо». Жизнь продолжалась.

Прошел месяц. Приводя в порядок бумаги, Тьерри наткнулся на протокол, составленный во время внезапного вторжения Мартины в его кабинет. Он совершенно забыл об этой истории и теперь из любопытства позвал Ратенеля.

– Скажите, Фернанд, а что там с Пьюбранами? Есть что-нибудь новое?

– Нет, дело открыто, но ни с той, ни с другой стороны никто ничего не предпринимал.

– Что это значит?

– Мы ничего не нашли, правда, особенно и не искали, а их вообще не слышно. Никаких покушений на убийство, ни малейшей неприятности. Шеф, я могу вам высказать свое мнение?

– Да, я вас слушаю.

– Я думаю, что мадемуазель просто ненавидит своих родственников. Почему? Я не знаю, но ей доставляет удовольствие издеваться над ними. Она придумывает всяческие истории, подстраивает разные штучки, дошла до возбуждения уголовного процесса… и ждет, пока клюнет прокурор. По-моему, речь идет о сумасшедшей или о порочной девице.

– Или об идиоте…

– Извините?

– Комиссаре, который встал на защиту чокнутой или развратницы.