не выгнали? Они распустили эти слухи для нас. А ты им помогала.

   Эйрис мысленно чертыхнулась. Ондар. Если Ондар  рассказала  Келовару  о

Дахаре или просто намекнула Кариму... Успела ли она это сделать и захотела

ли?

   Эйрис заставила себя просмотреть прямо в глаза Келовару.

   - Нет. Я никогда не помогала Джеле. Я работала с гедами. И потому  могу

попасть внутрь Стены. Ты  хочешь  освободить  своих  солдат,  Келовар?  Ты

хочешь туда попасть?

   - Сначала скажи, почему ты это делаешь?

   Она вспомнила, как он растоптал ее первое,  еще  неумелое  изобретение,

вспомнила его ревнивое презрение к ее работе и  с  изумлением  обнаружила,

что в этот смертельный торг можно добавить и правду. Такую правду  Келовар

с радостью примет.

   - Геды предали меня. Они учили нас, но никогда не говорили, для чего. А

сами попросту добивались нашего доверия. Я верила им до тех пор, пока  они

не начали хватать людей  и  испытывать  на  них...  Они  собираются  взять

нескольких человек к себе на космический корабль, на котором  прилетели  к

Кому, и мне кажется, Келовар, я догадалась, зачем... - Эйрис  запнулась  и

невольно подумала: "А Дахара вновь втянули в предательство сограждан". Она

судорожно перевела  дыхание.  Ей  не  следует  показывать  Келовару,  свое

замешательство, нельзя расслабляться ни на секунду.

   Келовар изменился в лице, тихо бросил несколько слов  солдату,  который

тут же удалился. Опустившись на корточки возле  Эйрис,  Келовар  холодными

липкими пальцами коснулся ее щеки. Это была ласка.

   Она ошиблась, поняла его превратно. Он предпочитал видеть ее слабой,  с

самого начала хотел считать такой, и тот, в кого  он  теперь  превратился,

еще испытывает нежность к ее  слабости.  Эта  нежность  пугала.  Он  хотел

видеть  ее  слабой,  чтобы  чувствовать  себя  сильным.   Эйрис   невольно

съежилась.

   - Ни один мерзавец-гед никуда тебя не заберет, Эйрис.

   От него пахло дымом пожарища и кровью. Она заставила себя  смотреть  на

него.

   - Отнеси меня к Стене, Келовар. Я не могу ходить и не могу сражаться.

   - А тебе-то зачем?

   - Чтобы удостовериться в их лжи. А ты освободишь своих  солдат.  Это...

сделка.

   - Нет. Союз.

   Она не отвела глаз и подтвердила его слова:

   - Да, союз. Как "Кридоги".

   - Я говорил им, что ты все еще делизийка. Я говорил это Кариму  и  Урве

и... и всем. - Он приблизил свое лицо к ее лицу, но  не  для  того,  чтобы

поцеловать, а чтобы вглядеться в  ее  глаза.  Эйрис  выдержала  взгляд,  и

Келовар улыбнулся неожиданно робкой улыбкой, казавшейся  зловещей  на  его

залитом кровью лице.

   - Я говорил Кариму...

   - Стоять! - раздался голос.

   Эйрис почувствовала,  как  Келовар  вздрогнул.  Его  рука  рванулась  к

оружию, но он сдержался. Лицо солдата посерело от бешенства. Эйрис поняла,

почему он не шевелился: к его шее было приставлено  острие  кинжала;  кожи

касался красный парализующий лоскут.

   - Насилие или любовь? - спросила Джехан.