Единением таким мелким и незначительным.

   Гракс наблюдал, как  Дахар  с  нетерпением  и  любопытством  перевернул

пластинку, и встретился с ним глазами. Он продолжал считать этого человека

просто смышленым животным.

   - Вот так, - сказал Дахар, и  его  пальцы  без  запинки  повторили  все

необходимые манипуляции. Его тело очутилось в скафандре.

62

   Эйрис проползла половину расстояния до Стены, когда наступила  темнота.

Не медленные искусственные  сумерки  Эр-Фроу,  не  угрюмая  мгла,  которая

заменяла здесь ночь, а внезапная полная темнота. Огонь уже  не  отбрасывал

отблесков на купол - наверное, дождь  все  же  погасил  пламя.  Слева,  на

внешней стене Дома Обучения, горели оранжевые глаза соглядатайских кругов.

Где-то вдалеке перекликались испуганные люди.

   Для чего темнота? Чтобы прекратить резню? Но схватка  продолжалась  уже

давно и,  должно  быть,  сама  собой  прекратилась.  Если  годы  надеялись

прекратить убийства, почему не погасили свет сразу,  как  только  вспыхнул

бой? Или свет исчез по другой причине, из-за какой-то  поломки  в  сложном

механизме купола?

   Сломанная нога пульсировала от  боли.  Эйрис  расслабилась  на  жесткой

сухой траве и продолжала размышлять. Если  искусственный  свет  испортился

оттого, что аппаратура гедов не приспособлена к таким пожарам,  если  СуСу

проникла внутрь Стены потому, что гедийская аппаратура  не  рассчитана  на

безумства людей... если это действительно так,  то  гедов  нельзя  назвать

непобедимыми.

   Вдруг свет так же внезапно вспыхнул, как погас. Только  много  тусклее,

чем прежде, - странное оранжевое свечение. В нем была  какая-то  вязкость,

будто свет  можно  пощупать.  Под  этим  непривычным  огненным  полусветом

врофовая дорожка превратилась в змеящееся  оранжевое  зеркало.  Деревья  и

кусты напоминали заросли кораллов на дне какого-то ядовитого  моря.  То  с

одной, то с другой стороны налетали слабые порывы ветра.

   Эйрис услышала шаги за спиной и  обернулась.  К  ней  шел  Келовар.  Он

крепко сжимал запястье СуСу. За Келоваром шагал еще один солдат. Рубаха  и

брюки Келовара чернели пятнами крови. Эйрис попыталась  повернуть  больную

ногу и сесть.

   - А, вот ты где, - без выражения произнес  Келовар,  не  выпуская  руку

СуСу. Его глаза,  неестественно  светлые  на  закопченном  лице,  казались

сверкающими клинками. По этой настороженной  безучастности  Эйрис  поняла,

насколько  он  сейчас  опасен.  Он  превратился  в  бездумную  машину  для

убийства, и Эйрис подумала, что он ни с того, ни с сего может  либо  убить

ее, либо, наоборот, помочь ей, а выбор будет  чисто  случайным.  Наверное,

перед боем он выпил то снадобье, о котором упоминала Ондар.

   Эйрис  внутренне  затрепетала,  но  голосу  своему  попыталась  придать

твердость. Любое проявление слабости может оказаться последним. Она должна

вести себя так же уверенно, как та Эйрис,  которую  Он  помнит  и  которую

запретил трогать своим головорезам.