Червокамера не окончательно отобрала у Бобби свободу и личную жизнь, но, казалось, отгородила его от человечности. Неожиданно Кейт потянула его за руку, забарабанила кончиками пальцев по его ладони.

Бобби взволнованно последовал за Кейт.

Она сидела одна-одинешенька в углу.

Бобби легко пробежался пальцами по ее голове, плечам, вокруг нее. Мэри была в комбинезоне. Рядом с ней стояла нетронутая тарелка с остывшей едой. Тепловой маски на лице Мэри не было.

Она сидела с закрытыми глазами. Она не ответила на прикосновения Бобби и Кейт, но Бобби почувствовал, что сестра не спит.

Кейт поспешно начала прикасаться пальцами к ладони Бобби.

« Не знаю, не могу понять».

Бобби поднял вялую руку сестры, помассировал ее, стал пальцами «произносить» ее имя, снова и снова:

Она неожиданно очнулась.

– Бобби?

Глубокое, испуганное безмолвие, воцарившееся в комнате, стало осязаемым. Это было первое слово, произнесенное вслух с того момента, как вошли Бобби и Кейт. Кейт наклонилась и прижала ладонь к губам Мэри.

Бобби нащупал руку Мэри и позволил ей обратиться к нему.

Она прижала его руку к своим губам, и он почувствовал, что они растянуты в улыбке. Значит, отвлеклась и радуется. Но это вовсе не обязательно было хорошо. Радостный человек – это беззаботный, невнимательный человек.

Она улыбнулась шире.

«О боже», – в ужасе подумал Бобби и быстро передал все, что узнал, Кейт.

«… с Ямайки», – сообщила ему между тем Мэри.

«Сетевой друг с Ямайки. Вижу его глазами, слышу его ушами. Получше, чем в Лондоне».

Мэри прикасалась к ладони Бобби так легко, что это можно было сравнить с шепотом.

Новые кортикальные имплантаты, адаптированные версии нейронных чипов для виртуальной реальности, представляли собой последнее слово червокамерной техники: крошечный генератор «червоточин», работавший на сжатом вакууме, вместе с нейросенсорным устройством вживлялся глубоко в кору головного мозга реципиента. Генератор был окутан нейротропными препаратами, и в итоге через несколько месяцев нейроны реципиента образовывали коллатерали, ведущие напрямую к генератору. А нейросенсор представлял собой высокочувствительный анализатор нейронной активности, способный улавливать отдельные нейронные синапсы.

Такой чип мог считывать и записывать информацию в мозг, мог соединять его с мозгом других людей. Сознательным усилием воли реципиент чипа мог устанавливать червокамерную связь между своим сознанием и сознанием любого другого носителя чипа.

Из «арен», «отрядов правды» и прочих клубящихся смерчей мысли и споров возникало новое, коммутированное сообщество, вооруженное такими чипами. Нарождалась новая, молодежная всемирная общность. Мозг соединялся с мозгом. Сливались сознания.

Они называли себя Едиными.

«Новенькое, с иголочки, будущее», – думал Бобби.

Но сейчас перед ним была восемнадцатилетняя девушка, его сестра, – с «червоточиной» в голове.

Мэри вдруг отняла руку, отстранилась и поднялась с пола. Бобби пошарил в темноте, наткнулся на ее голову, но она отшатнулась и ушла.

Тут сразу задвигались все остальные, кто находился в комнате. Словно стайка птиц спорхнула с дерева.

Открывалась и закрывалась входная дверь, по полу стелились блики света.

Да, он испугался и не стал отрицать этого.