Прельщенный, я, тем не менее, отказываюсь, объясняя, что мой образ жизни не позволяет предаваться подобным безрассудствам.

Не помня почему, я позвонил Гристед и произвел основательный заказ в бакалейной лавке, его должны доставить с минуты на минуту.

Агентства Макмануса и Нэйджа вновь встали спиной к спине. Сыпались телефонные звонки от Макмануса в Нью-Йорк, а от Нэйджа - в Лондон; требовалась особая дипломатия. Соперничающие издатели требуют отменной дипломатии, в особенности обладающие равными паями в одних и тех же предприятиях и активно ненавидящие друг друга как по одну, так и по другую сторону Атлантики 24 часа в сутки.

А в моем положении дипломатичность, это надо понимать, необходима, ибо я единственный и незаменимый агент, позволяющий Чарльзу Макманусу и Генри Нэйджу общаться. Я не могу позволить себе отменить срочный вызов под предлогом, что буду в постели с ней.

И Винс Кенна вновь пойдет войной. Винсент Кенна, чей шедевр все рвут из рук. Шесть бестселлеров один за другим, шесть рекордов продаж. Это Винсента Кенну надо соблазнять, а не дуреху, которой приглянулся Пит Хаббен.

Джоан отказалась это понимать.

- Это просто невероятно. Ты приглашаешь его к нам на семь тридцать, а сам неожиданно прибегаешь в одиннадцать!

- Ну и что? Я предупреждал, звонил из конторы, чтобы сообщить про задержку.

- Ну, да, естественно. И как только наш приятель понял, что к чему, тут же перешел в атаку. Я говорю тебе правду, Пит, истинную правду. Он так и норовил запустить руки в мои трусики, я едва успела объяснить, что в этом доме хозяин - старый дядюшка Пит и никого больше.

- Ну ладно. Ты его предупредила, почему же ты злишься?

Склонив голову, она неотрывно смотрела на меня, что-то протестующе ворча.

- Ты хочешь знать? Ты ждешь, что я тебе скажу? У меня действительно создалось впечатление, что ты желаешь, чтобы я с ним переспала.

- Нет, послушай, Джоан...

- Ты этого хотел! И я только что с трудом в это поверила. Не могла поверить, но теперь верю. Это на меня наводит просто ужас. Но я всегда отказывалась даже думать об этом.

- Джоан!...

- Ведь это так, не правда ли? Ты хочешь, чтобы Винс переспал со мной? Это тебе доставит удовольствие? И разрешится столько проблем!

Я влепил ей пощечину. Впервые после женитьбы я перешагнул черту. Хуже - или лучше всего - то, что я не ударил её по щеке с яростью, а соразмерил силу. Если бы я не контролировал себя, то снес бы ей голову. Но самое страшное, что я не подчинился своему гневу, что было бы извинительно. Я просто наказал её, как маленькую капризную девочку.

Я причинил ей боль, она прижала руку к пылающей щеке.

- Это все? - спросила она. - Или продолжишь?

- Джоан... Я не ... Я не хотел этого! Не знаю, что на меня нашло.

Дурная привычка - походить на других, обижать близких, плодить врагов. Как сейчас им стала моя женушка, беззащитная и хрупкая, и это несмотря на её необычайно крупные груди, притягивающие мужчин, всяких мускулистых самцов, вечно её вожделеющих. Вне всякого сомнения эти груди и притянули Винсента Кенну, стали его наваждением. Если бы он знал малышку миссис Хаббен до беременности, то не удостоил бы её и взглядом. В тот период её прежде мальчишеский торс раздался. Яйца на блюде превратились в лимоны, апельсины, а потом и дыни. Без специальных кремов, гимнастики - локти вверх, подобно пытающейся взлететь курице. Настоящие дыни! А после рождения Никки она вернулась к своим прежним размерам и облику, а дыни остались.

Она плакала от счастья до тех пор, пока не появился Винс Кенна, этот удачливый писака с шустрыми ручонками, большой любитель дынь.