И во-вторых, вот по этой причине – совсем дешево. Ненормально дешево. Не могут старинные золотые часы столько стоить.

Ну, и еще потому, что вдруг нельзя покупать антиквариат и вывозить из страны. Наверное, документы нужны. Еще схватят с этими часами. И вернешься домой лет через десять, без часов, но с массой впечатлений…

Продавец заметил, что мы рассматриваем часы, и предложил еще скидку. А потом грустно сказал, что эти часы не покупают. Хотя это хорошие часы, принадлежат одному знакомому, а до этого – его дедушке и прадедушке. Продавец уже снизил цену в два раза! И все равно часы не берут. Давайте я еще в два раза цену снижу. Эти часы приносят несчастье. Несчастливые часы для магазина. Люди только на них смотрят, а потом пугаются и уходят. Или подозревать начинают.

Мы тоже испугались скидки и ушли. С часами точно что-то не так. Не могут золотые старинные часы столько стоить, да еще скидку в два раза предлагают. Нет уж. С часами что-то не так!

Вот так остаются с одиночестве прекрасные люди, которые не знают себе цену. Они не в том окружении проводят жизнь. Они не пытаются выйти из магазинчика с барахлом. Они смирно ждут, что их увидят, оценят, пригласят на хорошую работу или на свидание; надо ждать! Они же золотые. Непременно заметят!

Заметят, но не купят. Не позовут и не пригласят. Это какой-то подвох; не может такой хороший специалист так дешево стоить. А настоящая красавица так скромно и забито себя вести. Это фальшивые или ворованные часы. Часы с подвохом!

Да и в захолустный магазинчик заходят люди без достаточных средств. Они не рассчитывали здесь увидеть антиквариат. Он здесь неуместен и странен. И стоит, опять же, слишком дешево!

Я до сих пор жалею, что мы эти часы не купили. Я потом узнала, что эта часовая фирма очень дорогая. Да еще золотые! Да еще старинные!

Но все самое лучшее на фоне барахла и за низкую цену тоже кажется барахлом. Опасным барахлом с подвохом. И люди идут дальше. А прекрасный человек остается одиноким и невостребованным. Потому что дешево себя ценит.

Морозной ночью из дома во двор вышел мужик.

Николай его звали, вернее, звали Килькой, а по паспорту – Николай Иванович. Он выполз подышать, плохо себя чувствовал. Это все виноваты дешевые паленые напитки, ясное дело. Воры из богатого дома пьют другие напитки. И объедаются икрой и разными авокадо.

Килька смотрел на богатый дом – его неподалеку построили воры. А кто же еще? Откуда у нормальных людей деньги, чтобы дом строить? С черепичной крышей, в два этажа, кирпичный дом, можно сказать, дворец. И флюгер на крыше в виде петуха. Оскорбление и намек. А теперь еще и гирляндами разноцветными украсили свое роскошное логово, вон как лампочки в темноте сверкают… И не жалко им платить за электричество.

И Килька с ненавистью пожелал воровскому дому сгореть дотла вместе с ворами и ихним толстым воренком. Так озлился от мук похмелья, от своих неудач, от микрокредитов, которые нечем отдавать, от того, что жена ушла и переехала в город. От того, что у всех скоро праздник, а у него нет ничего. Ни угощения, ни друзей, ни работы. С работы тоже воры выгнали за пьянку.

Ну вот, Килька наставил на хорошенький дом кривой палец и хрипло сказал: «Да чтобы вы все сгорели дотла!» И засмеялся злобно.

Но досмеяться не успел. Он почуял, что дымом пахнет. Просто сначала не понял. И увидел, что с угла дома видны язычки пламени. Воровской дом и впрямь горит, вот дела! Все спят, глубокая ночь, телефон отключен – деньги кончились на нем. И где он – вообще непонятно. И дома стоят на отшибе, пока по сугробам добежишь до самой деревни, все сгорит.

И Килька замахал руками, закричал: «Пожар! Горит!» – и изо всех сил побежал к ненавистному дому.