Рахбар-апа говорила, словно пела, голос её то понижался до шёпота, то звенел, как туго натянутая струна.

Свои слова она подкрепляла резкими взмахами руки, пристально вглядываясь в лица слушающих. Почему-то в этот миг я вспомнил свою дорогую маму. Они ведь вместе росли с Рахбар-апа, вместе учились, в один день вступили в партию. Кто знает, будь жива мама, может быть, это она стала бы председателем. Да, люди непременно захотели бы видеть её своим раисом. Ещё когда она была жива, они выдвигали её кандидатуру. Мама не согласилась, сказала, что вначале на своё место человека должна подготовить…

– Комсомольцы среди вас есть? – донеслось до меня вдруг.

Никто не откликнулся.

– Неужели ни одного комсомольца? – удивилась раис-апа.

– До войны было много, – ответил бригадир. – А эти ещё не доросли…

– Ладно, об этом мы ещё поговорим. А пока вот что. С завтрашнего дня переходите на помощь бригаде Усмана-бобо. Покажите-ка им, какой должна быть фронтовая бригада, хорошо?

– Хорошо, – ответили мы хором.

– Краснеть мне за вас не придётся?

– Не-ет!

Незаметно собрание превратилось в задушевную беседу.

– Раис-апа, можно спросить?

– Давай.

– Прежний председатель обещал зарезать барашка для той бригады, которая первой закончит сев хлопчатника…

– Обещание остаётся в силе, – ответила Рахбар-апа, улыбнувшись.

Всё понравилось нам в новом председателе: и её скромность, и её звонкий, весёлый смех.

Прощалась Рахбар-апа со всеми за руку.

В тот вечер выяснилось, что обнаруженный в подвале Мели-ростовщика рис в самом деле колхозный. Его раздали по всем дворам. Ночью никто не спал: в каждом доме варился плов.

Кто достоин быть комсомольцем?

Мария Павловна каждый день в нашей бригаде: готовит нас в комсомол. Она приносит нам газеты, гоняет по Уставу. Ещё, по-моему, приводит её сюда желание пошептаться с дядюшкой Разыком.

Сегодня она появилась в бригаде раньше всех. Подмела супу под большой урючиной, полила кругом водичкой, старый расшатанный стол покрыла красной материей. И патефон приволокла, вон он надрывается: «Загляну в сад – прекрасней нет тебя цветка!»

– Табельщик мог бы прийти и пораньше, – упрекнула меня Мария Павловна.

– Корову доил, вот и задержался.

– Подоили бы девочки.

– Они не умеют.

– Сможешь транспарант написать?

– У меня почерк некрасивый, Хайит Башка – это да, он мастер на такие штуки.

Выяснилось, в раннем появлении парторга, в нетерпеливом волнении бригадира есть своя причина. Сегодня вот здесь, под старой урючиной, состоится выездное заседание бюро районного комитета комсомола. Нас будут принимать в комсомол прямо в поле.

Услышав это, все мы разволновались не на шутку. Один побежал в кишлак за паласом, другой – за самоваром.

Да, вот так… сегодня, быть может, я стану комсомольцем… Каково, а? Вдруг не сумею ответить на вопросы и провалюсь с треском? Скажем, даже примут меня, а сумею ли я выполнять всё, что требуется по Уставу? Лучше, по-моему, не испытывать судьбу… Нет, обязательно вступлю, а быть хорошим комсомольцем я уж постараюсь…

– Эй, Многодетный! – окликнул меня Знаток, как ни в чём не бывало завтракавший У очага. – Признайся, трусишь или нет?

– Есть немного.