Он приложил палец к губам, когда она попыталась что-то сказать, а затем так нежно, словно она была сделана из тонкого фарфора и могла вот-вот разбиться, он начал ласкать ее. Но она была живой, изнемогавшей от желания, стонущей и извивающейся под ним. Он целовал ее веки, изгиб щеки, брови. Она чувствовала его зубы на своей шее и слышала его дыхание, сухое и шумное, как ветер пустыни, и низкое урчание в его горле.

Она прогибалась под ним, прижимая его к себе, вбирая в себя и желая, чтобы он навсегда остался в ней, с ней, чтобы тень разлук перестала нависать над ними.

— Навеки, — прошептал он, и она удивилась, как он мог прочитать ее мысли.

Он стал частью ее, их дыхание смешалось, сердца бились в одном ритме, и она знала, что даже если он будет любить ее вечно, ей все равно будет этого недостаточно.

ГЛАВА XV

Сара испытала чувство разочарования и потери, когда, проснувшись, не обнаружила Габриеля рядом.

Она зарылась лицом в подушку и глубоко вздохнула, стараясь уловить его запах, гадая, почему он не остался на ночь. Это было бы так прекрасно — пробудиться в его объятиях, снова любить его ранним погожим утром.

Возможно, сегодня вечером она попросит его остаться. И, возможно, он согласится.

Улыбаясь, она встала с постели. «Вечером, — думала она, — я снова увижу его».

— Тебе еще не наскучил балет? — спросила Сара.

Они сидели в их любимом ресторанчике, за столиком, который Сара уже привыкла считать своим. Как обычно, она попросила легкий ужин для себя, и как обычно, он ограничился бокалом сухого красного вира.

Габриель приподнял бровь:

— А ты устала танцевать?

— Ну конечно нет! Габриель улыбнулся:

— Я никогда не устану смотреть, как ты танцуешь. Ведь ты делаешь это с такой страстью!

Слова его вызвали румянец удовольствия на ее щеках. Она танцевала с такой страстью, потому что адресовала ее Габриелю. Он сделал ее женщиной, открыл для нее новый мир. Теперь музыка имела для нее больше смысла и глубины, движения ее стали виртуозными, передавая малейшие нюансы, была ли она Авророй или Жизелью.

Доев последний кусочек, Сара отодвинула тарелку и вытерла рот платочком, одновременно прячась за ним и собираясь с духом для разговора.

— Габриель?

— Да, дорогая?

— Почему бы тебе не переехать ко мне?

— Нет.

— Почему нет? Мы столько времени проводим вместе, было бы гораздо удобней жить рядом.

— Я уже предупреждал тебя, дорогая, у меня свой образ жизни, и я не собираюсь его менять.

— Но…

— Нет, Сара, или все должно быть как мы договорились, или придется положить этому конец.

— Но это несправедливо! — Она уставилась на него и тут же нахмурилась, пораженная ужасной мыслью. — Ты, случайно, не женат?

— Нет.

— Тогда почему? Пожалуйста, Габриель, это было бы так прекрасно — просыпаться в твоих объятиях.

— Никаких вопросов, Сара-Джейн, помнишь?

— Никаких вопросов, никаких вопросов! — Она бросила свой платочек на стол. — Я становлюсь больной от этих слов!

Габриель тяжело вздохнул, зная, что был не прав. Но он не мог ничего объяснить ей. Если бы он попытался сделать это, то потерял бы Сару навсегда, а он не мог отпустить ее. Он не был еще готов к этому. «Только не теперь», — говорил он себе.

Он опустошил бокал до последней капли и встал.