Ромен Гари. Свет женщины
Глава I
Я выходил из такси и, открывая дверцу машины, чуть не сбил ее с ног; пакеты, которые она держала в руках: хлеб, яйца, молоко, - посыпались на тротуар, - так мы и встретились впервые, под мелким, уныло моросящим дождем. Ей, пожалуй, было столько же лет, сколько и мне, или около того. Казалось, черты ее лица лишь в обрамлении седых волос приобрели наконец некую завершенность, годы подчеркнули и оттенили то, что молодость и природное изящество только робко наметили. Похоже, она запыхалась, как если бы бежала, боясь опоздать. Я не верю в предчувствия, но уже давно потерял веру и в свое неверие. Все эти "я в это больше не верю" - те же убеждения, причем самые обманчивые. Я кинулся собирать то, что еще уцелело, и чуть не упал. Выглядел я, наверное, довольно комично. - Оставьте... - Мне жаль, очень... Простите... Она рассмеялась. Морщинки разбежались вокруг глаз, выдавая возраст, теперь четко обозначившийся. - Право, пустяки. Что упало, то пропало, мне же легче... Она уже собралась идти дальше, и я испугался худшего: разойтись вот так, как воспитанные люди, соблюдая правила приличия... И тут, как нельзя более кстати, подоспел шофер такси. Он обратился ко мне, вежливо улыбаясь: - Извините, месье, мне нужна улица Бургонь... - Но... мы как раз на ней и находимся. - Бар на углу улицы Варен, не подскажете? - Так вот же он. - Ну и? Платить-то собираетесь, или как? Я порылся в карманах. Франков у меня не было. Я все обменял в аэропорту, и, когда попытался заплатить долларами, мне тут же напомнили, что "мы здесь во Франции, между прочим". Я не знал, что делать, и эта женщина с седыми растрепавшимися волосами, в широком сером пальто, выручила меня: заплатила по счетчику, потом, обернувшись, заметила, скорее с иронией, нежели с участием: - Похоже, вам не слишком везет... А я-то полагал, что со стороны это незаметно. Я не носил летную форму капитана, но мне всегда удавалось сохранять в глазах пассажиров и своего экипажа спокойный вид человека, у которого все под контролем и который привык к возвращениям издалека. Внешне я всегда был крепким, подтянутым: широкие плечи, твердый взгляд. Но теперь я буквально таял на глазах; сегодня, однако, и на проколотых шинах можно проехать сотни километров. - Вы правы, мадам, сейчас тот самый момент, когда в старых добрых романах шли к священнику, и по возможности - к незнакомому. Развеселить ее мне не удалось. Взгляд мой молил о милости, и она не могла этого не почувствовать. Никогда раньше мне не приходилось оказываться в столь затруднительном положении. Когда я спросил потом у Лидии, о чем она подумала в те первые минуты, она призналась: "Я подумала, что одолжила сто франков какому-то проходимцу, к тому же совершенно пьяному, и что я могу с ними распрощаться". На самом же деле жизнь выбросила нас за борт, ее и меня, и произошло то, что почему-то всегда называют встречей. - Послушайте, я должен возместить вам убытки... - Какие мелочи... - Я выпишу вам чек, если позволите... Я возвращался из Руасси. В начале дня я отправился туда на такси, чтобы лететь в Каракас, как и задумал. Я устроился в углу, лицом к стене, надвинув шляпу на глаза, и так и сидел там, слушая объявления о вылетах. Я семнадцать лет проработал в "Эр Франс", и большинство экипажей знали меня в лицо, а я хотел уклониться от всех этих встреч и дружеских расспросов: "Что это ты, никак летишь пассажиром? Подумать только, полгода отпуска, не много ли? А Янник? Ты теперь отдыхаешь без нее?" Я находился в таком замешательстве, что любое мое решение тут же реализовывалось в действии, совершенно противоположном. Я прослушал объявление о посадке на рейс в Каракас, прошел через зал ожидания, сел в такси и дал шоферу наш адрес на улице Вано. |
