– Это не так.

– Это так! – и пнул стул, тот отлетел к стене, посыпалась побелка. – Золотой мальчик! Роль, конечно, себе выбрал удобную. Вроде, как и не при делах почти. И всегда держался по отношению к другим свысока. Ненавижу!

Улыбнулась криво, не смотря на ноющую щеку.

– Ненавидите, только за то, что ему легенду посимпатичнее подобрали? Какой бред. Как в детском саду…

И понятно, что получила еще порцию. Но не могла себя сдержать. «Завтра лицо будет, как лопнувший арбуз. Если до завтра доживу».

Слава круто уходил вверх по спирали своего гнева и теперь мерил быстрыми шагами пространство – разъяренный тигр в тесной клетке. Я сплевывала меланхолично кровь на пол.

– А сам ты чем лучше? Сергей и его ребята меня пальцем не тронули.

– Не тронули. Потом просто рядышком бы с Германом закопали. Вот и все благородство. И не надо меня сравнивать с этими уродами и извергами.

– Хорошо, хорошо… ты святой, а они плохие.

– Закрой свой поганый рот!

Навис надо мной, тяжело дыша.

– Он двуличный подонок! Красивая оболочка, а внутри полно дерьма!

– Удивил. Во всех нас полно дерьма.

Чуть успокоившись, присел передо мной на корточки. Задумался, потер лицо.

– Что верно, то верно. Но ничего. Я из всех них дерьмо повыколачивал.

– Из них? Из кого?

Звенели тревожные звоночки. «Остановись, не надо! Не зли его. Не заговаривай с ним об этом. Есть вещи, которые не хочется знать и не нужно знать». Но остановиться уже не могла.

Владислав чуть раскачивался из стороны в сторону, уйдя куда то вглубь себя. «Сохрани меня Всевышний! Он же псих!».

– Слава, из кого скажи, пожалуйста, из кого еще ты дерьмо выколачивал?

– Не надо разговаривать со мной, как с сумасшедшим.

– Я просто задала вопрос.

– Я знал нескольких человек, что работали так же, как и мы. С новым паспортом, с новой придуманной жизнью. И вперед на благо родины и отечества подставлять свою башку.

Замер, привалившись к стене, и закрыл ненадолго глаза.

– Только у них не было семьи. А у меня жена двое детей. Но раз надо, значит надо. Зато Герман, похоже, получал удовольствие от каждого дня такой жизни. Адреналин, ходишь по лезвию.

– Возможно, ты преувеличиваешь?

– Нет. Я его знаю, как облупленного.

Достал пистолет и задумчиво постучал рукояткой по ладони.

– Пришлось сесть ненадолго. Связь с семьей терять не хотелось. Предчувствие было поганее некуда. И я попросил его присмотреть за моими, по возможности. Не оставляй их, просил. Проверяй. Они для меня дороже всего на свете…

Можно было и не слушать концовку, чтобы понять, каков финал истории.

– Я даже не был на похоронах. Понимаешь или нет? Меня кто то слил, крыса. И все. Их нет. Моя жизнь закончилась, когда я увидел три холмика на кладбище. Пока не увидел, не верил.

Я закрыла глаза и сглотнула с усилием.

– А он стоял рядом, говорил какие то слова поддержки, еще что то. И не он один. Я запомнил все лица, что были тогда. Всех, кто с серьезными, печальными минами пытались мне соболезновать. А где они были раньше? Почему не защитили? На что их соболезнования мертвецам?

– Я понимаю тебя. Но невозможно все предусмотреть.

– Да пошла ты со своим пониманием! Невозможно предусмотреть? – передразнил меня. – А все и не надо. Просто надо было охрану усилить. А не пару идиотов в машине, оставить, которые даже Титаник не заметили бы.

Походил еще туда сюда.

– Нет. Я так этого не оставил. Долго собирался, искал. Но нашел их всех. Нашел, чтобы они все заплатили по счетам. Германа оставил напоследок.