Герман, наконец, ожил и засмеялся. Хохотал долго. Потом налил еще по рюмочке и, не чокаясь и не дожидаясь меня, выпил.

– Умеешь ты поднять настроение, Рафик. А она и вправду чудо.

– Вот и убери кислое выражение с лица. Хватит, пострадал уже.

Замахнув рюмку, быстро запихнула в рот кусочек мяса. Оно оказалось очень перчистым.

– Мама моя!

– Осторожней, красавица.

И подпихнул ко мне кусок хлеба. Пожар во рту немного успокоился.

– Хотела спросить. Я вам не мешаю? Вы так мило общаетесь, что чувствуешь себя лишней. Особенно, когда о тебе говорят, как о неодушевленном предмете. Тоже мне страдальца нашли! – и мстительно воткнула вилку в мясо. – Не было почти полтора года. Ни слова, ни весточки, ни звонка. А потом нате вам, пожалуйста, явился! «Мы к вам заехали на час. А, ну, скорей любите нас».

Пропела дурашливо и, сорвав кусок с вилки со зверским видом начала пережевывать. Дотянулась до графина с водкой, сама себе налила.

– Вот и выпью, пожалуй, за страдальцев безвинных.

Мужчины смотрели на меня, выпучив глаза от удивления. Не этого ты от меня ожидал? Думал, покаятся, приду, слезы, сопли лить буду. А фигу с маслом не хочешь? Без масла, слишком жирно для него будет.

Утерла рот ладонью, огляделась в недоумении. Зачем я здесь? Потом перевела уже помутневший взгляд на героя моего романа.

Или не героя и давно уже не романа, а глупого водевиля? Вчера точно был водевиль напополам с комедией. Во, что же превращаю свою жизнь? Притом непонятно из за кого и из за чего.

Посмотрела, будто вижу в первый раз. Тряхнула головой, протянула руку через стойку. Хозяин автоматически пожал ее.

– Рафик, рада была знакомству. Шашлык отменный, никогда такого не пробовала. Спасибо.

– Всегда рад видеть у себя такую красоту. Заходи не стесняйся, угощу еще и не такими деликатесами. А почему уходишь так рано? Погоди, вечер еще только начинается.

– Простите, пойду. Завтра на работу…

Прервал мою речь презрительный смешок.

– Того плотного дядечку, что я видел вчера, ты называешь работой?

Хорошо, что я уже была под градусом на тот момент, хоть какая то анестезия. Рафик смотрел сочувственно, легонько пожал руку.

– Мне лестно, что ты проявляешь такое внимание к моей личной жизни, после столь длительного отсутствия. Но я имела в виду смену весовщиком на заводе, а потом мытье подъездов. Время знаешь такое, зарплату задерживают. Всего хорошего.

– И тебе не кашлять. Заливать только про тяжелую жизнь не надо…

– А я и не заливаю. И уже вроде попрощалась. Можешь не надрываться, толкая обличительную речь, бедный страдалец, окруженный предателями. Ох, все! Еще раз, спасибо.

– Пожалуйста, буду ждать встречи. Не забывайте про нас. Лучший шашлык в городе.

Я улыбнулась. Во всяком случае, постаралась изобразить подобие. Он все не отпускал мою руку.

– И наплюйте на этого ханорика. В мире еще много мужчин, что оценят по достоинству вашу красоту и воздадут ей должное…

– Ей уже воздают должное. Надеюсь, что в нужном размере. Не трать на нее слова, Рафик.

– А я у тебя совета не спрашивал. В своем заведении я говорю, что хочу и кому хочу. Еще не дорос мне указывать.

Повернулся ко мне.

– Всего наилучшего, дорогая.

– И вам. До свиданья.

Слезла со стула. Надо доиграть роль до конца. Хотя больше всего хотелось зареветь и уткнуться в его плечо. Как ни странно.

– Пока.

– Нет уж. Прощай, дорогая.

– Прощай, так прощай. Как хочешь.

Развернулась резко к выходу, чтобы невидно было катившихся по щекам слез.

– Да пошла ты к черту!

– «Не говорите мне прощай.