Светорада наверняка бы удивилась, узнав, что думает о ней ее ворчливая наставница. Но княжна сейчас была занята разглядыванием обновленной статуи Теодориха Великого. Бывший император был изображен сидящим на коне, с поднятой вверх правой рукой и с державой в левой. Смотрелось красиво и нарядно, хотя именно тут, на площади Феодосия, шли торги скотом, ощущался его запах, а с другой стороны форума доносились мучительные стоны очередного казнимого преступника. Светораде со слугами пришлось пробиваться сквозь толпу зевак, пришедших поглядеть на очередную экзекуцию. И тут же, на другой стороне площади, веселили зевак бродячие комедианты, а еще собирались философы, чтобы подискутировать по поводу догмата святой Троицы. Да, Константинополь, всегда переполненный людьми, представлял собой своеобразный людской муравейник с полумиллионом жителей – их здесь было так много, как ни в одном другом городе. И это не считая приезжих – арабов в чалмах, латинян в узких штанах и коротких накидках, длинноусых болгар в меховых шапках, евреев с пейсами, смуглых азиатов, воинственных кавказцев и множества иного люда, которого манили блеск и деловая суета столицы мира.

Светорада оглянулась на возвышавшиеся над строениями огромные арки акведука Валента, питавшие город водой. Благодаря водоснабжению в столице было много фонтанов, вода поступала в дома по трубам и обеспечивала работу канализации. Улицы полагалось убирать. Правда, канализационные отверстия были не везде: когда женщины приблизились к портовому кварталу у Золотого Рога, им пришлось переступать через кучи мусора, дома здесь не походили на дворцы, да и обитатели – портовые рабочие, грузчики, проститутки, моряки – выглядели далеко не презентабельно. Но у самого порта стояли мощные стены, защищавшие столицу, на башнях несли службу военные в блестящих шлемах, а большая гавань залива была запружена судами, мачты которых напоминали густой лес. Здесь, как всегда, царила не прекращавшаяся во время судоходства суета. По сходням вносили грузы, капитаны проверяли товары на судах, сновали лодчонки с пассажирами.

Светорада быстро определила, где находится прибывший из Херсонеса корабль, даже понаблюдала за его разгрузкой. Дорофее не нравилось в порту, ей претили дерзкие взгляды и шутки моряков. Вскоре она стала просить Светораду уйти отсюда, ныла, что уже проголодалась. Чтобы успокоить наставницу, княжна дала знак Силе, и тот купил для нее жареных каштанов, которые готовили тут на противнях монахи из соседней обители. Их поливали медом или оливковым маслом, как было принято в Константинополе, однако древлянин Сила не представлял себе, как можно есть такую гадость.

– Вот если бы маслицем умастить душистую краюху хлеба, – мечтательно произнес он, – а еще чуток присолить, да с лучком зеленым. Мммм… – Он даже прикрыл от удовольствия глаза.

Светорада тут же подхватила его мысль: мол, если хлеб такой пышный и душистый, как на Руси пекут, да с трещинками на корочке, а не как эти плоские сухие лепешки, какие тут продают, то… Они поговорили по– русски, затем понимающе переглянулись и кивнули друг другу – госпожа и ее охранник– раб. Оба поняли, что думают об одном и том же.

Светорада повернулась к Дорофее и сказала, что отпускает служанок с покупками домой, а они с Силой наймут в порту лодку и отправятся за город, в предместье Святого Маманта, где обычно селились прибывшие из Руси гости. Однако Дорофея неожиданно встрепенулась и тоже выразила желание отправиться с ними.

– За корчмарем Фокой соскучилась, не иначе, – хитро усмехнувшись, заметил Сила.

Светорада улыбнулась, видя, как просияло смуглое личико ее солидной наставницы. Этот русский Фока, содержавший довольно приличную корчму в предместье Святого Маманта, давно жил в Константинополе.