Машина врезалась боком в снежную стенку, проделанную снегопахом, отскочила рикошетом, развернулась поперек дороги и остановилась.

Хэллоранн поставил передачу на нейтраль и немного посидел, закрыв лицо ладонями. Он не заплакал, но из груди вырвался стон. Грудь учащенно вздымалась. Он знал, что если бы удар настиг его на отрезке дороги с обрывом с той или иной стороны, он бы погиб. Возможно, таков был замысел его врагов, и удар может снова в любой момент поразить его. Нужно принять защитные меры — окружить себя сильной стеной, которой может стать память. Он погрузился в подсознание.

Наконец Хэллоранн отнял ладони от лица и осторожно открыл глаза. Если будет новая попытка запугать его, она не пробьется — он был отключен.

Что случилось с мальчиком? Господи, что с ним могло случиться?

И один из образов, беспокоивших его больше всего, — были тупые, тяжелые удары, словно гвоздили молотом по чему-то мягкому.

Святый Боже, только не по мальчику, ради Бога, не по его телу.

Хэллоранн включил первую скорость. Осторожно подал газ — колеса закрутились на месте, чуть сдвинули машину, опять закрутились и стронули «бьюик» с места. Фары едва-едва пронизывали снежную круговерть. Он глянул на часы — почти 6.30. И его не оставляло чувство, что он запаздывает, — природа оказалась сильнее его.

43. Ьтремс

Венди Торранс в нерешительности стояла у кроватки Денни, который крепко спал.

С полчаса назад шум в отеле прекратился — весь и сразу: шум лифта, звуки вечеринки, хлопанье дверей в комнатах. Но тишина вместо успокоения еще больше действовала ей на нервы — она походила на затишье перед новым натиском бури. Денни сразу задремал — легкий, тревожный сон вскоре сменился более крепким и спокойным. Глядя на него, Венди с трудом различала, как вздымается и опускается его узенькая грудь.

Венди уже давно не удавалось поспать без мучительных сновидений или резких пробуждений от шума пирушек, который стал слышен ей только несколько дней назад, когда «Оверлук» взялся за них всерьез.

Что это — реальное психическое заболевание или групповой гипноз?

Она не разбирается в таких вещах, да это и не важно — и то и другое опасно. Она глядела на Денни и думала о том,

слава Богу, он спокоен

что если его не потревожить, то он проспит всю ночь. Каким бы ценным даром Денни ни обладал, он еще маленький и нуждается в отдыхе.

Причиной ее беспокойства стал Джек.

Она поморщилась от боли, отняла ладонь от губ и увидела, что один из ногтей сорван. А ногти служили для нее предметом особой заботы. Они были не особенно длинные, но красивой формы.

Чего ради ты раздумываешь о своих ногтях, дуреха?

Она усмехнулась, но усмешка была невеселой.

Во-первых, Джек перестал завывать и барабанить в дверь. Потом снова начался бал,

А кончается ли он вообще? Или он только переходит в другую плоскость времени, когда они не могут слышать его шум?

звучавший контрапунктом шуму лифта. В наступившей тишине ей послышались из шахты кухонного лифта тихие, заговорщические голоса. Сперва она приняла их за шум ветра, способного подражать оттенкам человеческого голоса: от предсмертного шепота, слышимого в дверях и оконных рамах, до громкого завывания под стрехой крыши… и даже голос женщины, убегающей от убийцы в дешевой мелодраме. Но, замерев у кровати Денни, она все больше убеждалась в реальности голосов, доносившихся из шахтного колодца.

Джек и кто-то другой обсуждали план его освобождения из кладовки, обсуждали план убийства ее и сына.

В этом не было ничего нового для отеля — убийства совершались здесь и ранее. Она взглянула на сорванный ноготь — из-под него сочились капельки крови.