19. Снег

Наступили сумерки.

Они стояли на крыльце в увядающем свете огня. Джек стоя посредине, обняв Денни за плечи одной рукой и обхватив за талию Венди — другой. И они все вместе глядели, как исчезает их последняя надежна на спасение.

Небо было на две трети покрыто темными тучами. Часом раньше начался снег, и на этот раз не нужно было быть синоптиком, чтобы предсказать, что он зарядил надолго — это был не тот снег, который выпадет и растает или будет разметен ветром. Нет, на этот раз снег сначала падал сплошной стеной, образуя ровный покров, но через час с северо-запада подул ветер, поднялась вьюга, стало наметать сугробы у крыльца и на обочинах подъездной дороги. Шоссе сразу за отелем исчезло под снежным одеялом. Звери на зеленой изгороди скрылись под одинаковыми белыми плащами.

Интересно, что все трое думали о разном, но испытывали одно и то же чувство — чувство облегчения: мосты сожжены, и возврата к прошлому нет.

— Когда-то снова придет весна, — прошептала Венди. Джек крепче прижал ее к себе.

— Не успеем глазом моргнуть, как она вернется. Пойдемте домой и поужинаем. Тут холодно.

Венди улыбнулась. Весь день Джек был не в себе, казался каким-то странным. Теперь он снова стал самим собой.

— А мне приятно стоять здесь… А как тебе, Денни?

— Нормально.

Они вошли в дом, оставив снаружи низкий вой метели, который станет для них привычным. Хлопья снега крутились на крыльце. «Оверлук» мужественно противостоял ударам ветра, как делал это на протяжении трех четвертей века, безразличный к тому, что он теперь отрезан от всего остального мира. А возможно, был даже рад такой перспективе. Под защитой его стен двое взрослых и ребенок занялись своими вечерними делами, словно микробы, очутившиеся во внутренностях огромного чудовища.

20. В комнате 217

День был хмурым, к полудню небо снова стало сыпать снегом. По радио обещали увеличение снежного покрова и пели осанну снегопаду, который был истинным благом для колорадских любителей лыж.

Венди сидела в спальне, вязала шарф и размышляла о том, зачем лыжникам так много снега.

Джек был в подвале. Он спустился туда, чтобы проверить давление в котлах и топках, — занятие, ставшее для него ритуальным с тех пор, как снег отрезал их от мира. Убедившись, что все в порядке, он ввернул лампочку, уселся на старый плетеный стул и принялся изучать старые документы, постоянно вытирая губы платком.

Денни снова стоял у двери в комнату 217.

Ключ лежал у него в кармане. Он пожирал глазами дверь, как заговоренный. Тельце под фланелевой рубашкой дергалось и трепетало.

Он мычал какой-то монотонный мотивчик. Ему вовсе не хотелось приходить сюда, особенно после случая со шлангом. Он был напуган тем, что снова взял ключи без разрешения отца.

Но любопытство было сильнее его. Как гласит пословица, любопытство

погубило кошку, но удовлетворение любопытства воскресило ее.

Так и Денни. Как неотвязная песня сирен, его мозг сверлило любопытство, от которого можно было избавиться, только удовлетворив его. А разве мистер Хэллоранн не говорил: «Не думаю, чтобы что-то в отеле причинило тебе вред».

Но ты обещал.

Обещания даются для того, чтобы нарушать их.

Очень утешительная мысль. Она явилась откуда-то со стороны и жужжала под черепной коробкой Денни, как насекомое. Откуда взялась эта чуждая мысль?!

Обещания даются для того, чтобы нарушать, разбивать, расщеплять, раздирать их на куски. ВПЕРЕД!

Нервное мычание перешло в низкое пение: «Лулу, моя крошка, иди ко мне, Лу, моя до-о-орогая…»

А может быть, мистер Хэллоранн ошибся? Не потому ли он промолчал и позволил снегу отрезать их от всего мира?

Просто закрой глаза, и ужасная вещь исчезнет сама собой.