— Кстати о нем. Что с Генри? Он сам на себя не похож.

— А может, наоборот? Может, это и есть Генри? Ему очень нравится новый статус. На самом деле сначала все было ровно так, как я предполагала. Ты сбежала, а к нам пришли законники и перекопали сад. Ничего не нашли, извинились и пообещали компенсировать какой-то мамин драгоценный куст, павший жертвой розыскных мероприятий. А потом дядя исчез. Мы догадывались, что он поехал ловить тебя, но не особо вникали в его дела… до того момента, как его арестовали. Нам ничего не говорят, а Генри уже подсчитывает наследство.

Я снова бросила взгляд на портрет, чтобы убедиться, что мне не привиделось. Нет — в глазах нарисованного парнишки мне совсем не чудилось пугающее безумие.

— Я думаю, это он сдал нас в Фирвуде. И Габриэл знал это… или хотя бы предполагал, что его схватят, потому что вписал меня в завещание и оставил лабораторию.

Сибилла присвистнула.

— Вот это да. Должно быть, ты его зацепила. И что между вами? Секс — это точно, что еще можно делать столько времени в глуши Фирвуда? А еще? До предложения руки, сердца и котла не дошло?

— Это единственное, что тебя сейчас интересует?!

— Нет, — ничуть не смутилась девушка, — не единственное. Но и не самое последнее. Так что?

Я пожала плечами.

— Они вытащили нас со свидания. Мне бы хотелось его закончить.

— Надо убраться из дома. Если Генри узнает, что мы сговорились, он отправит нас следом за дядей.

Да уж, похоже, он способен и не на такое. Когда мы спускались вниз, я спросила:

— Почему у него на портрете такой жуткий взгляд?

Сибилла снова закусила губу. Я плохо знала привычки младшей Гримвелл, но догадывалась, что она делала это почти каждый раз, когда мучилась сомнениями. Говорить мне? Или не говорить?

— В детстве у Генри были проблемы. Он был… странный.

— Странный?

— Ага. С легкой безуминкой. Не пойми неправильно, мы все его любили, просто он слегка болел. Ходил по ночам, мучил живность и все такое. Дядя долго с ним возился, воспитывал, лечил, а в один момент мы все решили, что Генри просто перерос все это. На всех следующих портретах он уже нормальный.

Я только хмыкнула — только что в кабинете со мной говорил какой угодно Генри, но только не нормальный. А если предположить, что в детстве он и вправду был чем-то болен? Благодаря усилиям Габриэла болезнь ушла, заснула, но до конца не исчезла. Сильный стресс — а смерть и последующая измена жены в перспективе сойдут за такой — пробудил давний недуг. Возненавидев дядю за отнятую жену, Генри снова вернулся в то состояние.

Сначала подставил Габриэла.

Затем напустил жуткую тварь на меня.

А потом указал Харальду Лотнеру, где нас искать.

И теперь наслаждался победой.

Мне срочно нужны книги Габриэла!

— Это не к добру, — покачала головой Сибилла. — Он все расскажет Генри.

Я обернулась. Из окна на первом этаже, не отрывая глаз, на нас смотрел дворецкий Констанс. Мы торопливо шли к воротам, и старались делать вид, будто Сибилла едва ли не силой выставляет меня из дома, но обе понимали, что в этом мало смысла. Назад дороги нет, причем для обеих. Теперь я уже не сомневалась в том, что когда всплывет завещание, мне придется ой как туго.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Так какой у нас план?

— Не знаю, — вздохнула я.