— Как ты можешь так говорить? Он твой дядя! Он вырастил тебя, он пережил настоящий кошмар ради того, чтобы ты вообще родился! Генри!

— Я не просил его о жертвах, ровно как и о воспитании. И о том, чтобы он трахнул мою жену, кстати, тоже не просил.

— В этом все дело, да? Тебя задела наша связь? Но ведь тебе давали шанс. Ты ведь мог рискнуть ради меня всем. Мог поверить в меня, но ты просто отошел в сторону! А теперь упрекаешь Габриэла?!

— Последняя страница, — напомнил Генри. — Подпиши — и ты свободна.

Злость внутри уже даже не кипела, она бурлила, выплескивалась, грозя взрывом и магии и эмоций. Я смотрела на Генри и не верила собственному прошлому. Неужели это я вышла за него? Неужели верила в будущее для нас обоих?

— Вот. — Я протянула ему документы. — Твой развод. Это ты свободен, Генри. Кажется, тебе это действительно нужно. Жаль, что мы друг в друге ошиблись. Правда жаль. Габриэл спрашивал, люблю ли я тебя. И я поняла, что если бы любила, то не отказалась бы.

— Я больше не задерживаю тебя, Теана. Констанс тебя проводит.

Я поднялась. Внутри неприятная, до оскомины и горечи, догадка боролась с наивным желанием спрятать голову в песок и сделать вид, будто не было навязчивой мысли, которая так мучает.

Я никогда не умела молчать, и поздно было учиться.

— Это ты? Ты сдал нас Лотнеру? Указал ему на Фирвуд?

Поразительно, как человек на глазах меняется. Из принца и романтика Генри в один миг превратился в холодного и циничного мага — таким показался мне Габриэл. Но если у Габриэла получалось просто мастерски носить маску скучающего богача, то Генри выглядел… зло.

— Прощай, Теана.

— Значит, ты.

Я рассмеялась, хотя в том, что догадка подтвердилась, не было ровным счетом ничего смешного. Генри оказался очень далек от образа, который я себе нарисовала, так что невольно появлялись вопросы. Неужели ничего не было заметно раньше? Почему я была так ослеплена влюбленностью, и была она в него или в деньги его семьи?

А теперь Габриэл ждал казни, его семья не собиралась повторять его жертву, а я ничем не могла помочь. Харальд Лотнер лишь рассмеется, если я попытаюсь объяснить, что он казнит невиновного. Никаких идей, никаких союзников. Что, вот так смотреть, как мужчину, чувства к которому сильнее разума и воли, повесят?

Не дождавшись Констанса, ведомая злостью и обидой, я направилась к выходу сама, напрочь забыв о том, какое первое впечатление произвело поместье Гримвеллов. Здесь легко заблудиться, а еще легче ненароком набрести на чужие секреты. Я так погрузилась в мысли о Габриэле, что даже не заметила, как пропустила поворот к лестнице и углубилась внутрь дома.

Нужно покопаться в лаборатории, но как, если по закону она еще не принадлежит мне? Габриэл лишь завещал ее, а не передал в дар. И можно быть уверенной: Генри не захочет просто так расставаться с семейными деньгами и сокровищами. Он будет судиться, он кинет в бой лучших законников и костьми ляжет, но оспорит мое право на деньги, поместье и библиотеку.

Быть может, существует какой-то способ попасть туда законным путем? Через сестру Габриэла, например. Пусть она мать Генри, она ведь сестра старшему Гримвеллу! Она была уже не ребенком, когда он взял на себя ответственность. Она может помочь… или нет? Какая мать пойдет против сына?

Удивленно моргнув, когда вместо очередного коридора я очутилась в большом темном зале, я осмотрелась. Кажется, заблудилась… не хватало мне еще унижения! Картина, как Констанс на глазах у домочадцев за локоть вытаскивает меня из дома, ярко и впечатляюще встала перед глазами. На пару секунд она даже затмила то, что я увидела в зале, но потом наваждение спало, и я всмотрелась в висящие на стенах портреты.