- Садись в свою машину и поезжай на запад до первого поворота. Потом направо. Держи скорость сорок миль, не больше.

 Узкая улочка была тихой и солнечной, шепталась листва на перечных деревьях. Вблизи, на Кордове, шумел поток машин. Пожав плечами, я открыл свою машину и уселся за руль. Седой плюхнулся рядом, не отрывая глаз от моих рук и держа наготове короткоствольный пистолет.

 - Ключи доставай осторожно, приятель. Я был осторожен. Когда я включил зажигание, позади хлопнула дверца чужой машины, раздались быстрые шаги, и кто-то влез на заднее сиденье "мармона". Я воткнул передачу и выехал за угол. В зеркальце я видел, как повернула и серая машина. Потом она чуть приотстала.

 Я поехал на запад по улице, параллельной Кордова-стрит. Когда мы проехали полтора квартала, сзади протянулась рука и вытащила у меня из кармана пистолет. Седой опустил свою короткоствольную пушку на бедро и свободной левой рукой тщательно ощупал мои карманы. Удовлетворенный, он откинулся на спинку сиденья.

 - А теперь выезжай на главную магистраль и поддай газу,- велел он.Только если попадется патрульная машина, не пытайся ее прижать. А попробуешь - увидишь, что будет.

 Сделав два поворота, я прибавил скорость до шестидесяти. Мы проехали жилые районы и очутились на шоссе. Тут серая машина сбросила скорость, развернулась и умчалась в сторону города.

 - Зачем вы меня зацапали? - спросил я.

 Седой засмеялся и потер широкий красный подбородок.

 - Дело есть. С тобой главный хочет говорить.

 - Каналес?

 - При чем тут Каналес? Я сказал - главный.

 Несколько минут я молча следил за дорогой. Потом спросил:

 - Почему вы это не провернули там в квартире или в переулке?

 - Хотели проверить, не прикрыт ли ты.

 - Кто такой главный?

 - Приедешь - узнаешь. Еще что?

 - Курить можно?

 Он придержал руль, пока я закуривал. Человек на заднем сиденье не произнес за все время ни слова. Вскоре седой велел мне остановиться и поменяться с ним местами.

 - Была у меня такая повозка лет шесть назад, когда я был бедный,весело сообщил он, устраиваясь за рулем.

 Хорошего ответа я придумать не смог, поэтому затянулся сигаретой и стал размышлять. Если Лу убили в Уэст-Симарроне, почему убийцы не взяли денег? А если его действительно прикончили в квартире мисс Гленн, зачем было трудиться и отвозить его обратно в Уэст-Симаррон?

 Минут через двадцать начались горы. Мы взобрались на крутой перевал, спустились по длинной ленте белого бетона, переехали через мост. Потом шоссе опять пошло в гору. Наконец мы свернули на гравиевую дорогу, которая заворачивала за дубовую рощу. По сторонам, словно маленькие фонтанчики, подымались и полоскались на ветру пучки степной травы. Колеса хрустели по гравию, на обочинах нас заносило.

 Мы подъехали к дому на каменных бетонированных опорах. В тридцати метрах за ним, на гребне холма, медленно вращалась ветряная мельница электрогенератора. Синяя горная сойка метнулась через дорогу, взмыла вверх, сделала резкий вираж и исчезла с глаз, словно падающий камень.

 Седой остановил машину у широкого крыльца, рядом с бежевым "линкольном", выключил зажигание и вытянул ручной тормоз. Вынул ключи, аккуратно вложил их в кожаный футляр и сунул в карман.

 Человек, который сидел сзади, вышел из машины и придержал переднюю дверцу. В руке у него был револьвер. Я выбрался из машины, Седой тоже. Мы вошли в дом.

 Стены большой комнаты были облицованы прекрасно отполированной сосной. Мы прошли по индейским коврикам, и Седой осторожно постучал в дверь.

 - Кто там? - послышался приглушенный голос. Седой приблизил лицо к двери и сказал:

 - Это Бизли... и тот парень, с которым вы хотели говорить.