Я по‑прежнему не сводил глаз с противника, пытаясь предугадать его следующее движение. Он смотрел на меня с тем же выражением лица, с которым целился мне в лоб пятнадцать минут назад.

Уверенный в своих силах, он, без сомнения, придумывал, как бы помучительнее убить меня.

Вряд ли он подозревал, что я могу представлять для него опасность, потому что, к моему большому облегчению, он решил сделать ставку на холодное оружие и угрожающе помахивал передо мной своим ножом. Он был чересчур доверчивым. Такая чрезмерная самоуверенность заслуживала небольшого урока.

Я сунул руку в конверт и выхватил оттуда «магнум». Я прицелился ему в лоб. От выброса адреналина у меня зашумело в голове. Ах, как же это было здорово!

– Ну, скотина, как насчет того, чтобы поменяться ролями?

Я думал, что убийца окаменеет при виде моего оружия и тут же бросится бежать со всех ног, но он сохранял полное спокойствие. На его лице отразилось удивление, но никак не досада. Наоборот, у меня появилось ощущение, что ему понравился такой поворот дела. А я, я, собиравшийся преподать ему урок смирения, почувствовал себя полным идиотом, когда понял, что он не отступит ни на шаг. Он почти что веселился, глядя, как я размахиваю огромным «магнумом».

– Что ты собираешься делать, мой мальчик? – произнес он с ярко выраженным средиземноморским акцентом. – Ты же меня не убьешь? Давай, положи эту игрушку, и мы поболтаем. Ну, смотри, я кладу свое оружие на пол.

Он бросил нож и оттолкнул его ногой. Дуло «магнума» по‑прежнему смотрело ему в лоб.

– Пушку... – приказал я. – Ее тоже бросай.

Мужчина вздохнул, явно раздосадованный моим нежеланием сотрудничать. Тем не менее он двумя пальцами вытащил револьвер из‑за пояса брюк и отшвырнул его к стене.

– Я безоружен. Теперь твоя очередь.

Я покачал головой:

– Ничего не могу поделать. Сейчас вызовем полицию и будем ждать, как положено.

Честно говоря, я не знал, как быть дальше. Я бы с радостью разнес ему черепушку, но мне хотелось выяснить причину всей этой хреновины.

Он заставил меня дорого заплатить за мое любопытство. Прежде чем я успел отреагировать, револьвер исчез из моих пальцев и грохнулся на паркет метрах в двух от меня. Я даже не успел увидеть, как мой противник шевельнулся.

Я не увидел также и чем был нанесен удар, врезавшийся мне в солнечное сплетение и заставивший меня согнуться пополам от боли. Я упал на колени как раз в тот момент, когда он опускал ногу. Мой подбородок хрястнулся о его башмак с железными нашлепками, и я опрокинулся на спину.

Лежа навзничь, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Мне казалось, что я попал под бешено мчащийся грузовик. Я был уверен, что у меня больше не осталось ни одной целой кости.

Ноги в окованных железом башмаках стояли по обе стороны моих бедер. Между мной и потолком возникло лезвие ножа, а за ним появилось лицо бандита.

– Приходится признать, мой мальчик, что ты скоро умрешь. Не бойся, страдать не придется.

Лезвие оказалось в опасной близости от моей шеи.

– Последний вопрос... – спохватился киллер. – Прежде чем ты окажешься в раю для сопляков, мне хотелось бы узнать код на двери твоего кабинета.

– Иди к дьяволу. Убивай.

Я тут же пожалел, что сказал это. Мои прекрасные принципы улетучились один за другим, а за ними последовали и остатки мужества. Внезапно я ощутил себя уже не таким гордым. Я принялся бы хныкать и умолять вооруженного ножом ублюдка позволить мне вырастить детишек, если бы верил, что этим могу что‑то изменить.

Ну, допустим, у меня, как у убежденного сторонника презервативов и прочих разнообразных противозачаточных средств, предоставленных в мое распоряжение фармацевтической промышленностью, не было детей, ни законных, ни незаконных.