За приборами управления пилот, и еще один человек - он уже вышел из кабины и двигался к входу в келью.

И хоть он вдвое согнулся, чтобы уберечься от потоков воздуха, поднятых винтом вертолета, невозможно было не узнать эту мощную фигуру. Ветер взъерошил львиную гриву над благородной головой, и посадочные огни ярко осветили его, как центральный персонаж шекспировской трагедии, в самой фигуре выразилась сила и подавляющая мощь.

Выйдя из-под вращающегося ротора, Кингстон Паркер выпрямился и одно напряженное мгновение смотрел на Питера. Без парика он мгновенно узнал его.

Он стоял, как старый загнанный лев.

- Калиф! - хрипло крикнул Питер, и последние его сомнения исчезли: Кингстон Паркер повернулся, невероятно быстро для такого рослого человека. Он почти добрался до кабины вертолета, прежде чем Питер успел поднять браунинг.

Первый выстрел попал Паркеру в спину и бросил его в каюту, но пришелся он слишком высоко и ушел вправо. Питер знал, что рана не смертельна. А вертолет уже быстро поднимался, вращаясь на оси.

Питер пробежал двадцать футов и вскочил на каменный парапет. Вертолет находился над ним, его белое брюхо раздулось, как у акулы-людоеда, посадочные огни ослепляли Питера. Он висел над пропастью.

Питер взял браунинг в обе руки и принялся стрелять прямо вверх, по баку с горючим в задней части фюзеляжа, где фюзеляж соединяется с длинным тонким хвостом. Он стрелял разрывными пулями, отдача била его по руке и отдавалась в плече.

Он видел, как пули "велекс" прорывают тонкий металл, но машина продолжала подниматься, а он считал выстрелы. Браунинг почти пуст.

Одиннадцать, двенадцать - и тут неожиданно небо над ним заполнилось пламенем, порыв воздуха ударил в камень под ногами.

Вертолет перевернулся вверх дном, окруженный ярким пламенем, двигатель испустил предсмертный вопль, и машина начала падать в пропасть, горя при этом. В пропасть, на краю которой стоял Питер.

Питер начал поворачиваться во двор и увидел, что тот заполняется вооруженными людьми.

Люди "Тора", лучшие из лучших, он сам тренировал их. В браунинге оставался один патрон. Питер знал, что не прорвется, но попытался продвинуться к лестнице - единственному возможному выходу.

Побежал по парапету стены, как акробат по веревке, и выстрелил последним патроном, чтобы отвлечь внимание преследователей.

Пролетевшая рядом с головой пуля на мгновение ошеломила его, он вздрогнул и потерял равновесие. Начал падать, уклоняясь от края пропасти, и тут пули начали рвать его тело.

Он слышал глухой резиновый звук, с каким они входили в его плоть, словно боксер тяжелого веса ударил по резиновой груше, и начал падать через край стены в бездонную ночь.

Он думал, что будет падать бесконечно долго, на поверхность пустыни далеко внизу, гдде погребальным костром Калифа горел вертолет.

Но под парапетом в десяти футах оказался узкий выступ, и здесь вырос колючий куст. Питер упал в него, и шипы впились в его тело и одежду.

Он повис над пропастью, и чувства начали покидать его.

Последнее, что он помнил, был крик Колина Нобла:

- Не стрелять!

И Питер с головой погрузился во тьму.

Во тьме случались ясные мгновения, разделенные вечностями боли и кошмарных искажений разума.

Он помнил, как его заносили в самолет - он лежал на носилках "Тора", прочно привязанный и спеленутый, как новорожденный.

Помнил он и салон "лира" Магды Альтман. Он узнал раскрашенный вручную потолок кабины. Над ним висели бутылочки с плазмой, кровь рубинового цвета, как прекрасный кларет в хрустальном бокале; опустив взгляд, он увидел трубки, ведущие к иглам, а иглы - в венах. Но он ужасно устал, усталость, казалось, раздавила ему душу, и от этой усталости он закрыл глаза.

Когда снова открыл их, увидел над головой потолок коридора. Его быстро везли по этому коридору. Он узнал скрип колес операционной тележки.