Мистер Смит умолк, глядя на остывающий чай. Дайна впервые ощутила к нему нечто вроде симпатии — она живо представила себе его мягкое и терпеливое отношение к нудному старому пьянице. Однако картина событий все еще не обрела конкретного смысла.

— Ну? — поторопила Дайна.

Мистер Смит поднял взгляд:

— Я видел Хэнка вечером, незадолго до того, как его убили. На рю эль-Талаат есть маленький бар, куда мы хаживали. Хэнк уже успел набраться. Алкоголь расслабил все его мышцы, включая голосовые связки. Он болтал, не умолкая ни на секунду. Увидев меня, Хэнк подошел к моему столику и плюхнулся на стул. В баре было темно, но при виде его лица я сразу понял: что-то произошло. Его глаза сияли, он все время облизывал губы, словно они пересохли.

Я спросил, как дела, и Хэнк ответил, что как всегда. Это было нетипично — как правило, он тут же пускался в восторженные описания нового ключа от двери к великому открытию. Я купил ему пару порций выпивки, и мы поболтали о том о сем. Хэнк не мог сидеть спокойно, он постоянно передвигал стаканы, спичечные коробки, клочки бумаги, которые вытаскивал из карманов. Я решил, что он поймал какой-то вирус. Глаза его блестели, как бывает при высокой температуре. Когда Хэнк захотел четвертую порцию, я решил, что с него, пожалуй, хватит и лучше ему пойти домой и лечь в постель. Он бросил на меня странный взгляд, сел прямо и сказал вполне членораздельно: «Вы думаете, Джефф, что я болен. Но я здоров — по крайней мере физически. Я нашел это, Джефф! Ни вы, ни другие мне не верили, но я это нашел!»

Знаете, — задумчиво продолжал мистер Смит, — я почти ему поверил. Несмотря на всю его болтовню, в нем что-то было... Ну, я его поздравил и спросил, когда он собирается поведать об этом миру. Хэнк сплюнул — он приобрел у своих бедуинских приятелей несколько неопрятных привычек — и заявил, что мир может убираться к дьяволу. Он впал в неистовство, и я удивился, что хоть на момент поверил его очередной нелепой выдумке. Ведь нечто подобное я уже слышал много раз. Я начал обдумывать вежливый способ удалиться, когда внезапно, как часто бывает у пьяных, его настроение изменилось. «Я не имею в виду вас, Джефф, — пробормотал он. — Вы всегда были добры ко мне и всегда мне верили. Но в то, что я обнаружил сейчас, поверить нелегко. Это нечто большее, чем все мои предыдущие находки, вместе взятые. Я и мечтать о таком не смел. Иногда это меня пугает. Я...»

Хэнк с трудом проглотил слюну, и я понял, что с ним. Это была не болезнь и даже не возбуждение, а страх. Человек был смертельно напуган. Он обшарил глазами комнату, потом наклонился ко мне и схватил меня за руку. «Я делаю кое-что плохое, Джефф, — заговорил он совсем как ребенок. — Что-то, чего я не должен делать. Я сказал, что не болен, но на самом деле я болен — вот здесь». Хэнк постучал себя по диафрагме, и я понял, что он имеет в виду сердце. «Но я этого не допущу — ни за что... Завтра, Джефф, я все вам расскажу».

Я спросил, почему не сегодня, но Хэнк покачал головой и сказал, что сначала должен поговорить с Али. Половина того, о чем идет речь, принадлежит Али, и он не станет обманывать партнера. Хэнк докончил свою выпивку, которая, очевидно, ударила ему в голову. Он обнял меня, и я чуть не выпрыгнул из ботинок от удивления. Хэнк никогда не делал ничего подобного, и я понял, что...

Мистер Смит был полностью поглощен своим рассказом — его взгляд был устремлен на стол, а голос перешел в шепот. Дайна заметила, как он покраснел под загаром.

— Пьяные часто становятся сверхдружелюбными, — заметила она, усмехнувшись про себя смущению задиристого мистера Смита. — Продолжайте. Что он сделал потом?

— Сбежал, — ответил мистер Смит, придя в себя.