— Пап, иди посмотри, — позвал доктора сын.

— Что еще? — сварливо спросил тот. Он брел последним, чтобы, как предполагалось, в случае необходимости оборонять товарищей от нападения пауков с тыла. Однако доктор Берроуз не особенно бдительно следил за обстановкой, а баллончик с репеллентом и вовсе затолкал в карман пальто. К тому же последние несколько часов он был на удивление молчалив.

Догнав Уилла, доктор увидел торчащую из гриба высокую скалу, на которой был вырезан знак — трезубец.

— Да! — воскликнул он и поспешно скинул рюкзак. Выудив оттуда черно-белую фотографию с подводной лодки, доктор Берроуз выставил ее перед собой. — В точку! Это тот самый камень, — подтвердил он, сравнив снимок с оригиналом.

— Кстати, Марта, вы были правы: мы снова подошли к бездне, — сказал Уилл. Он поглядел вниз, в темноту, куда летели потоки воды, и задумался, где сейчас субмарина. Потом мальчик повернулся к отцу: — Пап, но что же означает этот символ? Что мы только в начальной точке карты, которая нарисована на твоих табличках? Как-то глупо получается, ведь от Поры досюда топать и топать.

Доктор Берроуз не ответил. Он провел пальцами по трем глубоким бороздкам в камне.

— Пап, если задуматься… как это может быть начальная точка?

Доктор поднял взгляд, медленно растягивая губы в улыбке, и одобрительно кивнул.

— Молодец, Уилл. Ты тоже до этого дошел. Когда ты догадался, как разложить таблички в правильном порядке, я предположил, что маршрут описан слева направо. Но я напрасно ограничился западным образом мышления — в данном случае нужен был творческий подход. На самом деле таблички следует рассматривать справа налево. Соответственно, моя гипотеза о том, что этот знак отмечает начало пути, в корне ошибочна. В действительности он отмечает конец.

— Если мы тут надолго, давайте чаю вскипячу, — предложила Марта, но на нее никто не обратил внимания, тем более доктор Берроуз, который снова вскинул на спину рюкзак, будто собирался идти.

— Не понимаю. Раз это конец маршрута, то что было дальше? — спросил Уилл. — Куда эти древние люди шли отсюда?

— Вера, — только и сказал доктор.

— Чего?

— Возьмем, к примеру, физику… понижение силы тяжести, которое мы здесь наблюдаем, позволило нам выжить после падения с высоты в несколько тысяч миль, — сказал доктор Берроуз, подбросил светосферу и поймал ее за ремешок, когда она плавно опустилась. Затем он продел руку в ремешок и обмотал его вокруг запястья так, чтобы сфера плотно лежала в ладони. — А если продолжать движение к центру любого массивного объекта — например, нашей планеты, — то сила тяжести должна уменьшаться и дальше. Может быть, до нуля. До пояса невесомости.

— Извини, пап, я не пони… — начал Уилл.

— Но я говорю не только о вере в законы физики. Я говорю о вере в свои убеждения, в свои принципы. Слишком долго мне не хватало веры, а ведь вера способна сдвинуть горы и открыть глаза на новые неизведанные миры.

— Ну так что, привал будем делать или нет? — снова спросила Марта.

Доктор Берроуз продолжал говорить, глядя только на сына:

— Ты думаешь, что я вел себя как бесчувственный эгоист, Уилл. Но есть идеи, которые настолько масштабны и значимы, что на пути к ним нельзя отвлекаться на других людей. Мне жаль, если ты считаешь, что я был тебе плохим отцом, но когда-нибудь ты поймешь. — Медленно шагнув к Уиллу, он нащупал в кармане радиомаячок, вытащил его и помахал им перед лицом у сына. — Ты сможешь меня найти, если захочешь.