— Зойка, — кричит Лера, когда я все же делаю это. — Я уже дома, давай к нам!

Мое сердце медленно учится нормальному ритму. Я одной рукой привожу в порядок волосы — будто по голове себя глажу: «Успокойся, успокойся!»

— Я и так слишком долго гостила у вас. Ты не знаешь, куда отправился Влас?

В ее тоне не слышится фальши:

— Он оставался возле театра, когда я уехала. Может, он еще там?

— Его здесь нет.

Сестра наивно предлагает:

— Позвони ему. У него же есть телефон?

— Да уж, конечно…

— Вы опять поссорились? — понижает она голос.

— Я просто не вижу смысла нам быть вместе.

Лера хмыкает в трубку:

— Ага! Именно поэтому ты сейчас и пытаешься найти его?

— Я не… Ты не поняла.

Я жму на кнопку, и не отвечаю, когда она пытается соединиться со мной. Злости больше нет, просто мне не хочется слышать правды о том, что и сама начинаю понимать. Снова выхожу из машины и решаю обойти театр еще раз. Я так быстро покинула зал, что последние зрители-читатели еще расходятся, улыбаясь и кивая мне. Как заведенная делаю то же самое, ищу среди них то лицо, которое почему-то мне так понадобилось, и неожиданно натыкаюсь на другое. В первый момент взгляд проскальзывает дальше, я не сразу узнаю, потому что та ночь и то утро остались в памяти мутноватыми бликами. И мне казалось, что я совсем не помню этого лица… Но увиденное отчетливо вырисовалось и в прошлом: он.

Останавливается возле с моей книгой наперевес:

— Здравствуйте. Вы меня помните?

Значит, не ошиблась. Шантажировать будет? Бред!

— Смутно, — отвечаю тем, что было правдой еще полминуты назад.

— Денис, — напоминает он.

— Да, Денис, — повторяю светским тоном. — Как поживаете?

— Неплохо. Можно даже сказать, хорошо. Вот женился недавно.

У меня с облегчением вырывается:

— Ух, ты! Поздравляю.

— Спасибо. Уже малыша ждем.

— Ну, замечательно! Значит, все как у людей?

— Почему бы и нет?

— Действительно!

Мне хочется, чтобы он поскорее ушел, и я делаю паузу, давая ему шанс распрощаться. Но Денис медлит, ждет чего-то, и я обреченно продолжаю разговор.

— Вы были на моей презентации?

— Был. Я же говорил, что я ваш читатель.

Мгновенно высвечивается: его голые плечи на скомканной подушке, искусанные мною губы… Я невольно всматриваюсь в них, и мне кажется, что они до сих пор хранят следы моих зубов. Хотя это, наверное, уже беременная жена постаралась… У меня тоже не было токсикоза, от запаха мужчины не стошнило бы. Вот только никого тогда не было рядом, кроме Егора. Вытолкавшего меня за дверь… Однажды так же, до боли, впившегося в мои губы, когда мы оказались с ним в доме одни…

Что задержало тогда Леру в городе — уже не помню. Выполняя ее инструкции, Егор принес мне стакан кефира на сон грядущий и не сразу вышел из комнаты, спросил о чем-то, и мы разговорились, что случалось крайне редко. Мне всегда казалось, что он недолюбливает меня, и я избегала общения с ним. Пить при нем кефир мне почему-то не хотелось, я поставила стакан на подоконник, и, отвечая Егору, засмотрелась на то, как мягко золотятся на закате стволы сосен. Теплый древесный свет, очень люблю его…

В какой-то момент я потеряла нить разговора и замолчала, глядя в окно. Может быть, возникшая тишина показалась Егору особенной, интимной, и что-то взволновалось в нем? Настолько сильно, что он вдруг повернул меня к себе, сжав плечи, и, не произнеся ни слова, припал к губам.