С подругой дело пошло веселее, графиня успешно отвлекала Антонию от грустных мыслей, старательно избегая разговоров на тему свадьбы и жениха. Но Тони сама снова подняла ее.

– Тери… А в городе что-нибудь говорят о моей… свадьбе? – Девушка замялась.

– Вообще – нет, – посерьезнев, ответила Тересия. – Видимо, королева пока не хочет огласки. Я тоже не болтаю, – добавила она поспешно.

– Хорошо, – кивнула Антония.

Они продолжили укладывать вещи в тишине, потом Тони снова заговорила:

– Знаешь, мне, наверное, придется там набирать себе фрейлин. – Голос младшей герцогини звучал тихо и печально. – Как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом. – Она выпрямилась и посмотрела на подругу.

Некоторое время они молчали, но ответить Тересия не успела – в покои Антонии заглянула леди Эстер:

– Девочки, обед на столе, спускайтесь.

– Никаких гостей не предвидится? – настороженно уточнила Тони, покосившись на мать.

Та улыбнулась и покачала головой. Антония демонстративно с облегчением вздохнула и направилась к двери, Тересия – за ней. К сожалению, после обеда графиня Охеда ушла, и Тони снова осталась одна. Заглянула Эстер, спросила, что дочь собирается брать с собой во дворец сегодня вечером. Антония покосилась на довольно большую коробку, на дне которой прятался меч, и поняла, что мать точно заставит перебрать и уменьшить. Ведь всего лишь переночевать предстояло…

– Пока еще не собрала, – натянуто улыбнулась Антония, понимая, что придется придумать другой способ исхитриться и забрать с собой меч.

Без него она чувствовала себя ужасно неуютно, и даже мелькала нелепая мысль надеть перевязь завтра под платье… Останавливало одно: фасон не предполагал ничего, кроме нижнего белья, – слишком уж плотно наряд облегал талию и бедра, расходясь книзу мягкими складками. Прикусив губу, Тони вынуждена была взять небольшую сумку, в которую уместились ночная рубашка, белье на завтра и… всё. Девушка присела на край кровати, покосившись на туалетный столик: еще, наверное, надо взять шпильки и заколки под платье – ювелир их принес сегодня, леди Эстер сама подобрала к наряду и заказала. И украшения надо бы тоже выбрать, наверное…

– Антония? – снова заглянула старшая герцогиня и зашла в покои. – Милая, я хочу кое-что тебе подарить. – Тони заметила в ее руках продолговатый бархатный футляр. – Я сама в этом замуж выходила за папу. – На губах матери заиграла улыбка, она присела рядом с дочерью: – Держи.

Антония хотела сначала поблагодарить и отложить, но любопытство оказалось сильнее, и она открыла футляр. Внутри на белом шелке лежало колье. Изящная вязь оправы из белого золота, россыпь темно-синих, как полночное небо, сапфиров, и искорки бриллиантов. Тони, завороженная мерцанием драгоценных камней, осторожно прикоснулась, провела пальцами по прихотливым извивам, потом посмотрела на мать.

– Красивое. Очень, – тихо призналась она.

– Оно твое теперь, дорогая моя. – Эстер погладила Антонию по волосам. – Когда-нибудь ты подаришь его своей дочери.

Девушка осторожно закрыла футляр, опустив взгляд. Снова стало грустно: вот мама уже и о внуках думает, тогда как Тони не представляет себя женой вообще.

– После ужина поедем, – напоследок добавила Эстер и вышла.

Тони же, посмотрев в окно, поняла, что в этом доме есть только один человек, посвященный в маленькую тайну юной герцогини, и именно он может помочь с мечом. Потому что если не Рамон, то больше никто. Антония бросила футляр с колье в сумку и выскочила из комнаты, направившись к покоям брата.