До настоящего времени была доподлинно неизвестна судьба генерала Курибаяси — существовала версия, что он покончил жизнь самоубийством. Но как оказывается, он, сняв знаки различия и награды, лично возглавил последнюю атаку в ночь с 25 на 26 марта 1945 года. В ту ночь 300 японских бойцов скрытно прокрались и напали на американский тыловой лагерь и полевой госпиталь. Бой был ужасным и кровавым, некоторые солдаты шли в атаку с мечами в руках, и почти все погибли в ту ночь. По новым сведениям несколько раненных солдат, оставшихся в живых после атаки, смогли унести тело погибшего генерала и тайно похоронить его в глубине отрытых на острове укреплений…

— Смотришь? — осведомилась Мисато, заходя в зал и расстёгивая китель. — Это хорошо…

— А что такое? — поинтересовался я.

— Большая шумиха поднялась из-за всего этого, — Кацураги плюхнулась на диван и блаженно растянулась. — На воскресенье назначены похороны, будет официальное мероприятие. Приедут представители Императора, армии, ООН, чинуши всякие… Нас тоже пригласили.

— Командир, надеюсь, меня там не будет? — осторожно поинтересовался я. — Не надо, а? А то вдруг я что-нибудь выкину, или мне прикажут… Хотя я бы и хотел там поприсутствовать — всё-таки такой человек…

— Я бы с большим удовольствием оставила тебя дома, — хмуро заявила Мисато. — Вот только сверху пришёл приказ задействовать именно тебя. Типа, преемственность поколений, новая генерация японских солдат, и всё такое прочее… Значит так.

Кацураги выпрямилась, повернулась ко мне и грозно нацелила палец.

— Лейтенант Икари, сейчас вы мне поклянётесь, что будете вести себя, как надлежит себя вести, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО. Мне, — она воровато оглянулась по сторонам и слегка понизила голос, — плевать, на что там тебе будет намекать начальство — без официального приказа будешь сидеть и молчать, как рыба! Понял?!

— Понял, Мисато, — жалобно протянул я. — Клянусь тебе… эээ… собственной жизнью, что больше я…

— Достаточно, — быстро кивнула майор. — В следующий раз просто отберу у тебя всё оружие и книги, поломаю компьютер и отправлю на гауптвахту.

— Мисато, а может, вместо меня лучше Рей послать, а? Вот уж кто-кто, а она — отличнейший образец солдата.

— Рей в этих вопросах мне не подчиняется, — слегка поморщилась Кацураги. — И тут даже Рицко не поможет — нужно всё через Командующего улаживать, а до него пока доберёшься… Легче тебе внушение сделать и с собой взять.

— Кстати!.. — подозрительно осведомился я. — А чего это нам-то такая честь? Мы же не японская армия, в конце концов…

— Во-первых, хоть мы и подчинены ООН, а Токио-3 находится в особой зоне, мы сильно зависим от Правительства Японии, — строго произнесла Мисато. — А во-вторых, большая часть служащих НЕРВа всё же японцы, так что это касается нас, и касается близко. Всё, чтобы в воскресенье был готов с утра к церемонии.

* * *

Низкое пепельно-серое небо нависают прямо над головой.

Капли дождя заунывно барабанят по фуражке, стекая с тульи.

Ноги переставляются словно сами по себе, размеренно отмеряя пройденный путь. Руки затекли под тяжестью увесистого клинка, но опустить их или отдохнуть как-то иначе нет никакой возможности — так делать просто нельзя. Спереди маячит одетая в старинные традиционные наряды четвёрка синтоистских монахов под руководством главного распорядителя, несущая вышитое иероглифами длинное полотнище. Где-то впереди на орудийном лафете, влекомом четверкой лошадей, движется покрытый белой тканью гроб с останками генерала Курибаяси.

Траурная процессия под звуки классического похоронного марша Шопена движется вперёд.