Было ненавистно признавать, но он также тосковал по этому порочному сумасшествию с ней. Это — единственный раз в жизни, когда он мог быть тем, кем являлся на самом деле, ему не нужно было лгать окружающим. Гадкая правда заключалась в том, что часть его нуждалась в этих больных, извращенных отношениях, и нечто большее, чем угроза для него и Хекс, заставляло его возвращаться сюда месяц за месяцем.

Он не знал, известно ли Принцессе о его слабости. Он всегда осмотрительно хранил свои намерения, но никогда не узнаешь наверняка, какой компромат симпат имеет в запасе. Что, конечно, делало маневрирование более интересным, поскольку ставки в игре были высоки.

— Я подумал, что этой ночью мы начнем с маленького представления, — сказал он, отворачиваясь. Повернувшись к ней спиной, он начал доставлять себе удовольствие, взяв толстый член в широкую ладонь и поглаживая его.

— Скучно, — сказала она, затаив дыхание.

— Лгунья. — Он сжал головку члена так сильно, что из легких со свистом вылетел воздух.

Принцесса застонала при этом звуке, боль Рива все дальше втягивала ее в его игру. Посмотрев вниз на то, что делал, он почувствовал кратковременное, тревожное замещение, будто чья-то чужая рука двигалась по чужому члену. Но, с другой стороны, было необходимо дистанцироваться от действа, только так его благородная вампирская натура могла вынести сам процесс. Хорошая его часть была не здесь. Он оставил ее у дверей, входя внутрь хижины.

Эта была земля Пожирателей Грехов.

— Что ты делаешь? — простонала она.

— Ласкаю себя. Жестко. Лунный свет красиво падает на мой член. Я влажный.

Она резко втянула воздух.

— Повернись. Сейчас же.

— Нет.

Принцесса не издала никаких звуков, но он знал, что в это мгновение она подошла ближе, и триумф стер раздвоение личности. Он жил, чтобы ломать ее. Это — гребаный героин в его венах, эта сила бежала по его жилам. Да, потом он будет себя чувствовать омерзительно грязным, и, конечно, из-за всего этого у него случались кошмары, но в данный момент — он ловил кайф.

Принцесса вышла из теней, и громкий стон известил Рива о том, что она видела все его манипуляции. Даже симпатская сдержанность недостаточно сильна, чтобы скрыть ее реакцию.

— Если ты собираешься смотреть на меня, — он снова стиснул свой член, так, что от прилива крови он потемнел, став почти фиолетовым, затем выгнул спину от боли, — я хочу видеть тебя.

Она ступила под лунный свет, и в этом момент он сбился с ритма.

Принцесса была одета в ярко красное платье, рубины вокруг ее шеи мерцали на мертвенно-бледной коже. Ее иссиня-черные волосы были собраны на макушке, глаза и губы были того же цвета, что и кроваво-красные камни вокруг шеи. С мочек ее ушей на своих хвостах с жалом висели два скорпиона-альбиноса, наблюдая за ним.

Она была ужасно красива. Рептилия с гипнотизирующими глазами.

Ее руки были скрещены вокруг талии, укрытые рукавами платья, спускающимися до самого пола, сейчас она их одернула, но Рив не стал смотреть на ладони. Не мог. Он вызывали слишком сильное отвращение в нем, и только взглянув на них, он мог потерять эрекцию.

Чтобы сохранить возбуждение, он скользнул ладонью под яички и поднял их вверх, так, чтобы они обрамляли его чле Затем Рив отпустил их, и они упруго подпрыгнули.

Столько всего она хотела увидеть у него, что не знала с чего начать. Она окинула взглядом его грудь, задерживаясь на паре красных звезд на грудных мышцах. Вампиры думали, что они служили украшением, но для симпатов они являлись доказательством его королевской крови и двух совершенных им убийств: за отцеубийство кололи звезды, в отличие от матереубийства — для этого случая предназначались круги.