— Какую ошибку?

— Это устройство не хочет у меня работать.

— Тебе нужно быть терпеливее, — столь же терпеливо посоветовала Бенедетта. — Это долгосрочный проект.

— Но у меня он не будет работать, потому что я немолодая. Мне есть что вспомнить. Я тоже была молодой. Но я была молодой в другом мире. А этот мир — он ваш. Вы что-то строите, что — я и представить не могу. Я сочувствую вам, я даже могу помочь вам строить, но жить в нем — нет, не могу, потому что я — другая.

— Ну конечно, ты одна из нас. Не огорчайся, что твои попытки пока не увенчались успехом. Ведь впереди еще многое случится — сто лет впереди.

— Я не проживу еще сто лет. Никто не способен видеть за пределами своего «я». И дело не в том, что я этого не хочу. Просто я родилась не вовремя.

— Майа, не сдавайся. Ты не проиграла. Ты нам нужна, нам важен твой моральный дух.

— Я люблю тебя и сделаю все, чтобы тебе помочь, но ты должна приобрести свой взгляд на мир, собственную мораль. Я больше не вернусь назад. Лишь теперь я поняла, что на самом деле происходит. Я столько не протяну. Да и не хочу этого, и мне этого не нужно. Тебе с твоими проблемами можно помочь, а мне ничто не поможет. Для меня это станет хуже смерти.

— А разве есть что-нибудь хуже смерти, Майа?

— Бог ты мой, конечно да. — Она повесила трубку. Легла в кровати на спину, чтобы вновь приглядеться к безликому потолку.

Прошло много времени. Казалось, что оно тянулось бесконечно, внезапный звонок в дверь заставил ее встать. Она поднялась и двинулась по белому пушистому ковру как во сне. Подошла к двери, открыла.

Большой пес с коричневой шерстью отпустил кнопку звонка.

Пес протиснулся в распахнувшуюся дверь. Майа попятилась, споткнулась на ходу, а пес проскочил в комнату.

— Ты сделала мне больно, — сказал он.

— Проходи, Платон. А где твои красивые костюмчики?

—Ты сделала мне больно.

— Что-то у тебя неважный вид. Ты сегодня ел? Ты должен всегда следить за своим питанием. Это так важно — правильно питаться.

—Ты сделала мне очень больно.

— Не хочешь перекусить? У меня тут много чего есть.

— Ты сделала мне больно. Ты сделала больно в голове. — Собака побрела в комнату, низко свесив голову. Чихнула и покачала лохматой головой. — Ты это сделала, — сказал пес.

Одна из белых кошек проснулась, изумленно поглядела, от кошачьего ужаса у нее вздыбилась шерсть.

—Успокойся, киска! — торопливо прикрикнула Майа. — Платон, я тебя сейчас накормлю! Все будет отлично! Мне только надо позвонить кое-кому! Но я о тебе позабочусь. Я тебя как следует вымою! Мы оденемся и пойдем…

— Здесь кошки! — зарычал пес. И бросился в атаку. Майа взвизгнула. Белая шерсть взлетела в воздух.

Комната взорвалась от собачьей ненависти. Платон схватил одну из кошек, зажав ее между челюстями, выпустил, и она в судорогах упала на ковер. В ужасе Майа глядела на мертвую кошку.

Майа накинулась на пса, когда он схватил вторую. Она попыталась вцепиться в его густой загривок. Но пес с невероятной скоростью обернулся и ударил ее по ноге. Майа почувствовала, будто ей прищемили ногу железными щипцами. Она снова закричала и упала. Кошка отчаянно пыталась вскарабкаться по оклеенной обоями стене. Пес схватил ее за хвост своими страшными, мощными челюстями, стащил и убил жертву, перекусив зубами.

Майа ринулась к двери и выбежала.

На ней почти ничего не было. Ноги босые. Она знала, что собака теперь погонится за ней. Рана на ноге кровоточила, от страха она обливалась тяжелым, липким потом.