Шаги удалялись, потом Леони услышала, как закрылась дверь в холле. Она встала, раздумывая, можно ли взять «Таро» с собой. Тетя, наверно, не стала бы возражать, ведь она сама предложила распоряжаться книгами, как своими. И, хотя книга была заперта в шкафчике, Леони не сомневалась, что это для защиты от пыли и солнца, а не потому, что ее сочли запретной. Иначе зачем так любезно оставлять ключ в замке? Леони покинула библиотеку, прихватив книжку с собой.

Глава 37

Париж

Виктор Констант свернул газету и отложил на сиденье рядом с собой.

«Убийство Кармен. Полиция разыскивает сына!»

Он презрительно сощурил глаза.

«Убийство Кармен»! Его оскорбляло, что господа из прессы оказались столь предсказуемы — и это после того, как он дал им столько подсказок! Маргарита Верньер менее всего напоминала капризную, порочную героиню Визе как характером, так и темпераментом, но опера безнадежно пропитала общественное сознание французов. Стоило появиться солдату и ножу, и история готова.

За несколько часов Дюпон на газетных страницах превратился из главного подозреваемого в невинную жертву. Сперва газетчиков насторожило, что префект Лабуж не предъявил ему обвинения в убийстве. Тогда они раскинули свои сети несколько шире. Теперь — в немалой степени благодаря усилиям самого Константа — репортеры заинтересовались Анатолем Верньером. Он еще не попал в обвиняемые, но тот факт, что его местонахождение неизвестно, внушал подозрения. Стало известно, что полиция не смогла отыскать Верньера и его сестру, чтобы уведомить их о трагедии. Если человек невиновен, разве его так трудно отыскать?

На самом деле, чем тверже инспектор Торон отрицал, что подозревает Верньера, тем ядовитее становились слухи. Факт, что Верньер отсутствовал в Париже, словно доказывал, что он присутствовал в квартире в день убийства.

Леность журналистов играла Константу на руку. Подкинь им красиво упакованную историю, и они передадут ее читателям, не исправив и нескольких слов. Им и в голову не придет самостоятельно проверить информацию или удостовериться в точности фактов, которые им скормили.

При всей своей ненависти к Верньеру Констант вынужден был признать, что дурак сыграл умно. Даже Констант с его бездонными карманами и сетью шпионов и осведомителей, трудившихся день и ночь, не сразу установил, куда отправились Верньер с сестрой.

Он бросил равнодушный взгляд в окно марсельского экспресса, катившего на юг через парижские предместья. Констант редко выбирался за город. Виды не радовали его, все равно, освещало ли их солнце или затуманивал серый отсвет тяжелых туч. Он не любил дикой природы. Он предпочитал вести дела в сумеречном искусственном освещении улиц, в полутьме укромных комнатушек, по-старинному освещенных восковыми свечами. Он презирал свежий воздух и открытые пространства. Областью его обитания были пропахшие духами театральные коридоры, с девицами, украшенными перьями и веерами, да отдельные кабинеты частных клубов.

В конечном счете он разобрался в лабиринте, накрученном Верньером вокруг своего отъезда. Соседи, память которых оживила пара су, ничего определенного не знали, но какие-то кусочки информации подслушали и вспомнили. Вспомнили достаточно, чтобы Констант разгадал головоломку бегства Верньеров из Парижа. Завсегдатай ресторанчика, расположенного неподалеку от квартиры на улице Берлин, признал, что слышал обрывок разговора о средневековом городе Каркассоне.

Щедро расшвыривая монетки из кошелька, слуга Константа легко выследил извозчика, доставившего их в пятницу утром на Сен-Лазар, а оттуда — второй фиакр, который отвез их на вокзал Монпарнас — этого, как ему было известно, жандармы Восьмого округа так и не выяснили.

Не так уж много, но достаточно, чтобы убедить Константа потратиться на билет на южный поезд.