Монго хмыкнул, качнул головой с укоризной. Князь сделал вид, что не заметил укора.

— Вот в эти ворота мы и войдем. — Мстислав указал на ворота, самые близкие к базилике, в которой был крещен когда-то князь Владимир Святославич.

— Войдем? — с усмешкой переспросил Монго. — Кто ж их нам откроет?

— Сами, — отвечал твердо Мстислав. — Я их отворю.

Взглянув на воеводу и адмирала, князь понизил голос и продолжал:

— Только прошу беспрекословно исполнять мои приказы. Беспрекословно, — подчеркнул Мстислав и взглянул строго на адмирала.

У Монго от этого взгляда истаяла насмешливая улыбка, таившаяся в уголках губ.

— Сколько ты сможешь, адмирал, выставить перед этими воротами катапульт? Три, четыре, пять?

— Да хоть десять.

— Лады. Сейчас же ставь их на эту линию. У каждой катапульты должно быть не менее двух этих ваших бартабов. Теперь ты, Сфенг, сей же час отряди людишек вязать узлы на веревках. Каждая веревка должна иметь не менее сотни локтей длины, а на конце иметь котву. Сверните веревку в бухту, положите в таком виде у каждой катапульты, а котву оставьте наверху.

— Но где я возьму веревки, котвы?

— Монго, у тебя на галерах должно быть много этого добра.

— Есть. Но…

— Что «но»? Вели снять такелажные, коли будут коротки, мы их свяжем. Котвы тоже небось найдутся?

— Котвы есть, — отвечал Монго.

— Теперь внимательно слушайте, как будем действовать. Все это должно быть готово к ночи. Как только станет темно, твои катапульты, Монго, должны закинуть в город горящие бартабы. Произведут два выстрела огнем, а ежели три, еще лучше. Но чтоб все разом. Понял?

— Понял, князь.

— Вспыхнувший за стенами пожар отвлечет людишек на его тушение. Следующий выстрел, адмирал, твои катапульты делают котвами, чтобы они зацепились крючьями за стены и за что там придется. Сразу после выстрелов котвами, слышь, Сфенг, вступают лучники. Отбери самых метких. Собери для них все колчаны, все стрелы, чтобы на стене никто не смел головы поднять.

— Но будет же темно. Ночь, — заметил Сфенг.

— Верно. Но ты забыл, что в городе от бартабов будут пожары, они осветят верх стены и бойницы. Стреляйте по бойницам. Стреляйте, повторяю, густо. Не ждите, когда в бойнице кто-то высунется. Тут уж я со своими воинами кинусь к стене, и по веревкам мы вскарабкаемся на стену. Потом пробиваемся к воротам и открываем их. Ты, Сфенг, должен точно засечь, когда мы очутимся на стене, и мигом прекратить стрельбу, чтоб не перебить своих. Понял? Наставь лучников строго: бить только по бойницам и после сигнала трубы уж больше не стрелять. Трубача держи под рукой. Я открываю ворота, а там в дело вступают меченосцы во главе с Яном. Ян, убивать только сопротивляющихся, кто сдается в плен, того не трогать, это уже наша добыча.

— Но ведь будет ночь, как различишь, где свои, а где чужие? — спросил Ян.

— Начнется стрельба, тут же все приготовившиеся к нападению повяжут головы убрусами, так будет в бою отличен свой. И чтоб нам не путаться, твои, Монго, не вмешиваются.

— Хорошо, — сказал адмирал столь поспешно, что было ясно, ему это по душе — не участвовать в бою.

Казалось, все предусмотрели на совете, все распределили, кому где быть, что и когда делать. Забыли только об одном участнике — о Херсонесе, а точнее, о его защитниках.

Едва приступили к выгрузке с галеры катапульт, как из города прилетели одна за другой горящие бартабы. Одна из них рассыпалась на берегу и обожгла лишь нескольких воинов, но вторая угодила прямо на верхнюю палубу адмиральской галеры и подожгла ее.