|
Он метнул смущенный взгляд на златовласую баронессу.- Мы не можем допустить... Изнасилуют... - Рабы далеко, стража отступает! Прижали к воротам. Скоро тут появятся с дюжину мордоворотов, а я так не люблю когда люди бьются как звери! Он попятился от окна, по его лицу плясали зловещие багровые блики. Во дворе горели постройки, слышались ликующие вопли, предсмертные крики. Томас повернулся к баронессе: - Где чаша? - Какая? - переспросила юная баронесса. Ее красивые брови поднялись высоко-высоко.- Их у меня много, барон привозил отовсюду. И прежний привозил... И тот, что был еще раньше... Калика повернулся, сердито рявкнул: - Та чаша пришла сама. Говори быстро, женщина! Баронесса выпрямилась, с надменным видом вскинула длинные ресницы: - Разве я уже не под защитой славного рыцаря, победителя чудовища? Рыцаря, хотя он и носит ошейник моего раба? Томас кашлянул, сказал виновато: - Сэр калика, ты разговариваешь с дамой благородного происхождения. Калика сморщился, словно хватил яблочного уксуса, махнул рукой: - Разбирайтесь, как знаете. Я коней поставил под стеной у башни. Хочешь выбраться целым, пойдем. Нет - я поеду один. Томас с несчастным видом поволокся за ним следом. На лестнице поверхом ниже дрались, орали, звенело оружие, видно было мелькающие головы и блестящие полосы железа, колья, топоры. Отчаянно кричали тяжелораненые. Калика почти тащил рыцаря. Внезапно Томас остановился, поднял забрало. Лицо было бледным, глаза блестели как звезды. - Не ради жизни совершил побег! Ты знаешь. - Чаша дороже жизни? - бросил калика пораженно. - Что жизнь? Многое дороже жизни. Честь, верность, благородство. Даже любовь. Беги, сэр калика! Ты потряс меня, я никогда бы не подумал... Я тебе второй раз обязан жизнью. Жалею, что не могу отплатить... Но я останусь, даже пусть гибель... - Честь, верность - понятно... Но чаша? - Непростая чаша. Калика с непонятным выражением смотрел, как рыцарь с обреченным видом пошел обратно в спальню. Блестящая металлическая фигура скрылась в дверном проеме, за ним протянулась цепочка капель крови, что стекали с кончика меча. С лестницы донесся могучий нарастающий рев, торжествующий. Вскрикнул жалобно последний из защитников, и невольники, блестя голыми спинами, кинулись по ступенькам наверх. Немногие сверкали мечами, кинжалами, но большинство дико размахивали кирками, ломами, кольями, молотами - даже рукояти были забрызганы кровью. Калика стиснул зубы, тяжело вздохнул. Ноги словно сами раздвинулись в боевую стойку, он взял меч в обе руки и стал ожидать. Томас выбежал, прижимая к груди кожаный мешок. В другой руке держал обнаженный меч. Забрало было опущено, Олег не видел лица рыцаря. По железу доспехов стекала кровь. Он перепрыгнул через убитых, споткнулся о раненого, что пытался ползти, сказал тяжело: - И здесь... С той стороны в зал ворвались невольники. Хотели изнасиловать баронессу. - И ты, конечно же, расправил плечи, грудью на защиту? - Ну... к тому времени я еще не нашел чашу!.. Троих пришлось... Калика бросил, морща лицо: - Не поспешил? - Третьего рассек, потом увидел ее недовольное лицо, засомневался... Где кони? - По всему замку резня, грабеж. А в башне забаррикадировались арбалетчики, отстреливаются. Если через двор, то истыкают стрелами так, будто мы родились ежами. |
