|
Томас остановил коня, медленно развернулся. Копье в его руке угрожающе нацелилось на приближающихся незнакомцев. Олег отъехал в сторонку, снял лук и быстро натянул тетиву. Чачар укрылась за спиной блистательного рыцаря. К ним приблизились, неспешно остановились в трех шагах два невооруженных, если не считать кинжалов на поясах, молодых, очень пестро одетых парня. Один поднял руку ладонью кверху, сказал звонким чистым голосом: - Я оруженосец благородного рыцаря сэра Горвеля. Мой хозяин просит усталых путников, судя по облику - франков, оказать ему честь! У нас можно отдохнуть, коней накормят отборным зерном, а утром вас разбудят... если вы не захотите остаться еще на несколько дней. Олег уже набрал в грудь воздуха, намереваясь решительно отказаться, но Томас радостно заорал: - Горвель?.. Мы с ним вместе как две злые обезьяны взобрались на стену Иерусалима!.. Вокруг свищут стрелы, летят камни, а мы вдвоем, спина к спине... Это его замок? Он теперь владетельный сеньор? - Король пожаловал ему земли, - ответил оруженосец с такой гордостью, словно сам получил этот дар.- Нас всего семеро, остальные - сарацины, наемники, бродячий люд... но место прекрасное: перекресток караванных путей! Томас властно махнул рукой, подзывая Олега, пустил коня по дороге к замку. Чачар бросила на калику, слишком похожего на дикого зверя, победоносный взгляд, живо догнала блистательного рыцаря и молодых оруженосцев. Олег спрятал стрелу, поехал без особой охоты следом. У ворот оруженосцы покричали стражам, один даже потрубил в рог, хотя со стен их видели издали, почтительно пропустили гостей вперед, включая и варварски одетого Олега. Тот невольно поежился: не любил чужаков за спиной, особенно, когда душа ежится в неясном предчувствии беды. Ворота распахнулись. Посреди дороги, загораживая проезд, стоял громадный рыжебородый воин в латах. Шлем держал на локте правой руки, ветер слегка ерошил длинные огненно-красные волосы, ниспадающие на плечи. Томас грузно соскочил с коня, звякнул железом, а рыжебородый двинулся вперед. Они обнялись с таким грохотом, словно сшиблись две наковальни, брошенные рукой великана, а когда хлопали друг друга по плечам и радостно орали - стоял грохот, будто тараном выбивали железные ворота и брызгали искры. - Сэр Томас! - Сэр Горвель! Оруженосцы и малая кучка стражей в безмолвном почтении стояли редкой цепочкой по кругу, взирали на могучих воинов, кто-то осмелился, наконец, поднять меч, прокричать славу крестоносному воинству. Один из оруженосцев взял коня Олега под уздцы, сказал важно: - Я отведу в конюшню, а ты иди в челядную. Поужинаешь со слугами. Олег кивнул, спрыгнул, присел, разминая ноги. Топоры оставил на седле, а лук сунул рядом с колчаном в сумку, что висела за плечом. Чачар соскочила, как мотылек, грациозно бросила поводья второму оруженосцу. Томас высвободился из объятий рыжебородого хозяина, поспешно крикнул вслед Олегу: - Сэр калика, погоди!.. Да остановись же, глухой черт!.. Сэр Горвель, это не слуга мне, а доблестный сотоварищ, собоец. Соратник по-ихнему, по-росски. Горвель дружески опустил Олегу на плечи руки в перчатках из тонких булатных колец: - Приветствую, сэр... калика. Мой замок - твой замок. Располагайся, как дома! Это у англов: мой дом - моя крепость, а у нас все настежь, а сердце на рукаве. Его загорелое, испещренное шрамами лицо выразило изумление - ладони в булатных перчатках словно бы лежали на круглых гранитных валунах. |
