|
Ясно же, что Пречистая Дева помогла. Наверное, язычник не безнадежен. Дева не последняя дура, чует будущего христианина. Возможно, он уже в чем-то христианин, хотя еще не подозревает! В первый же день, когда Олег, шатаясь в седле, добрался до замка, он спросил Томаса: - Вспомни, кто у тебя остался из могущественных врагов? Чачар заботливо перевязывала ему бок, удивляясь крепости мышц, Томас подливал калике в кубок вина, морщил лоб: - Разве что сэр Грегор Блистательный... Или сэр Балдан, я вышиб его на турнире прямо под ноги несравненной Бурнильды... В грязь, на полном скаку... - Не заклятых, а могущественных! - Гм, с королями не ссорился... Как мне кажется. Он страдальчески морщил лоб, перебирал всех, кому где-то наступил на ногу или задел локтем, но Олег уже слушал краем уха. Даже королям не повинуются так слепо, бездумно. Лишь ассасины слепо выполняют указы своих шейхов, но менестрель - чистый франк, как и Ганим, хоть и маскировался в своем зеленом халате под сарацина. Свободные гордые франки - не фанатики. Молодую Европу вообще не охватила еще сеть тайных обществ, как древний Восток, погрязший в мистике, таинствах, пророчествах, поисках астральных путей для человечества, где не гнушаются вполне земными ядами, убийствами из-за угла. Внезапно его словно осыпало морозом. Кровь отхлынула, как сквозь вату услышал встревоженный голос Чачар: - Больно?.. Потерпи, еще чуть-чуть... Зачем обманывать самого себя, подумал он горько. Ясно же, что под Владыками Мира менестрель подразумевает Семерых Тайных. Эти бессмертные маги не знают поражений, идут к зримой цели. Политики не прекраснодушные мечтатели. Перемалывают своими жерновами целые королевства, империи, народы, нации, религии, верования. Для них убить героя, короля или императора - что раздавить тлю. - Отдохни, - велел он Чачар.- Иди, не дуй губки... Надо поговорить по-мужски с сэром Томасом. Прекрасные глаза Чачар мгновенно наполнились слезами. Запруда век едва удерживала напор сверкающей влаги. Томас беспомощно посмотрел на Олега. Калика сказал сквозь зубы: - Чачар! Запруда прорвалась, водопады слез хлынули по бледным щекам, но голос калики был настолько странным, что ее как ветром выдуло из комнаты. Томас встревоженно подсел на ложе к Олегу: - Очень больно? - Сэр Томас, знаешь ли ты, что за твоей чашей охотятся не простые грабители? Томас подумал, меланхолично пожал плечами: - Нет, но... какая разница? Олег зло стиснул челюсти, пережидая приступ боли, усилием воли послал приказ очистить кровь от грязи, дабы не случилось нагноение, добавил жара в месте раны - больно, но заживет быстрее. Сказал изменившимся голосом: - За чашей охотятся могущественные люди. Пока что посылают наемных убийц, грабителей, разбойников, но когда-то вмешаются сами. Может быть, откажешься от нее? Ради спасения жизни? Томас прямо смотрел на друга: - Спасибо... Но разве жизнь так уж дорога? Честь дороже, правда дороже, любовь дороже... Многое дороже, чем наши короткие жизни. Чего цепляться за такую малость? Хотят чашу, пусть попробуют взять. Я буду защищать, кто бы ни пытался отнять. Олег огляделся по сторонам, приблизил голову к Томасу, сказал негромко: - Тогда я скажу, кто хочет заполучить твою чашу. А ты, может быть, скажешь мне, зачем им это понадобилось... И подумаешь еще раз. |
