В углу комнаты стоял кофейный автомат с гигантских размеров пластиковой чашкой — для тех полицейских, которым не жалко потратить четвертак на добрый глоток. Харрис подошел к автомату, налил полную чашку и добавил ложку сливок, которых вообще терпеть не мог. Сделав глоток, он посмотрел на собравшихся.

Все они были взвинчены, измучены и подавлены. Если не ограничиться восьмичасовым рабочим днем, кто-нибудь наверняка свалится с гриппом. Лоуэнстайн и Родерик уже давно глотают таблетки. Он не должен допустить, чтобы они заболели, но послабления не мог дать.

— В этой комнате собрались полицейские с суммарным стажем работы за шестьдесят лет. Пора этот стаж задействовать в полную силу и поймать наконец одного религиозного фанатика, который, может, и позавтракать толком не способен — его тут же рвет.

— Мы с Эдом еще раз встречались с Логаном. — Бен отодвинул пластиковый стаканчик с кофе. — Поскольку этот парень надевает рясу, мы считаем его священником. Логан лечит своих собратьев-священников, нуждающихся в помощи психиатра. Соблюдая врачебную этику, список своих пациентов он нам не даст, но посмотрит записи — может, найдется кто-нибудь, чья внешность совпадает с описанием свидетеля. Тогда он предложит ему исповедаться.

Вдруг Бен запнулся, вспомнив, что исповедь — часть католического ритуала, которая была для него наиболее трудна. Он сам опускался на колени в темной комнатке с раздвижными шторками и начинал признаваться в содеянном, каяться, просить прощения. «Иди с миром и больше не греши», — слышал он в ответ. Но не грешить он не мог, не получалось.

— Священник должен исповедаться, но только священнику. Если доктор Курт права и ему начинает казаться содеянное им грехом, то скорее всего такая исповедь неизбежна.

— Итак, приступаем к допросам священников, — заметила Лоуэнстайн. — Я почти не разбираюсь в католических обрядах, но, если не ошибаюсь, существует тайна исповеди.

— Да, разумеется, не следует заставлять священника раскрывать имена приходящих на исповедь, — согласился Бен, — но, может, удастся по дойти с другой стороны. Не исключено, что он действует в рамках своего прихода. Тэсс, доктор Курт, считает, что он скорее всего регулярно ходит в церковь. Если он действительно священник или был им, то, возможно, сохранил связь со своей церковью. — Бен поднялся с места и подошел к карте. — На этой территории, — он указал на голубые булавочные головки, — два прихода. Готов держать пари, что он ходит в одну из этих церквей — а возможно, и в обе. Не исключено, что он даже служит в алтаре.

— Следовательно, ты считаешь, что в воскресенье он там появится, — вставил Родерик, потирая переносицу большим и указательным пальцами, чтобы не чихнуть, — особенно, если доктор Курт права и он чувствовал себя так скверно, что прошлое воскресенье пришлось пропустить.

— Да. Но мессы служат и в субботу вечером.

— Да? А я думала, это наш день, — вставила Лоуэнстайн.

— Католики иногда отступают от канона. — Бен сунул руки в карманы. — К тому же, как и большинство, они любят поспать по воскресеньям. Но этот парень, бьюсь об заклад, привержен традиции. Воскресное утро — для мессы, ее следует служить на латыни, а по пятницам нельзя есть мясо — таково церковное правило. Доктор Курт утверждает, что этот парень помешан на церковных правилах, и, думаю, в ее словах есть резон.

— Итак, в воскресенье отправляемся в эти церкви. А до этого у нас есть пара дней на общение со священниками. — Харрис внимательно оглядел своих людей. — Лоуэнстайн, Родерик, за вами один приход; Джексон, Пэрис — другой.