— У дедов это врожденное. — Он расцеловал ее в обе щеки, но тут же нахмурился. — Ты слишком много работаешь: у тебя усталый вид.

— Но я же врач…

Он слегка шлепнул ее пониже спины.

— Ладно, малышка, садись. — Убедившись, что она не ослушалась, сенатор взялся за бутылку и начал возиться с пробкой. Тем временем Тэсс подняла крышку.

— Дай-ка мне гузку от этой курочки, — услышала она голос деда.

Тэсс захихикала, как девчонка, и переложила еду в лучшую фарфоровую посуду, доставшуюся ей от матери.

— Интересно, что бы подумали твои избиратели, услышь они от тебя о курочкиных гузках?

Себе она выбрала ножку и осталась довольной, что дед не забыл о картошке.

— Ну, как там в сенате?

— Знаешь, Тэсс, чтобы вырастить цветы, нужно много дерьма. — Он вытащил пробку из бутылки. — Я все еще пробиваю закон о реформе медицинского обслуживания. Не знаю, удастся ли заручиться достаточной поддержкой, прежде чем нас распустят на каникулы.

— Это хороший закон, дедушка. Я горжусь тобой.

— Ах ты подлиза. — Он налил вина ей, потом себе. — Не вижу кетчупа. А какая же без него картошка? Нет, нет, не вставай, я сам принесу. Когда ты последний раз была в магазине? — спросил он, открывая холодильник.

— Не надо, не затягивай эту песню, — просительно сказала Тэсс, откусывая от куриной ножки. — К тому же, разве ты не знаешь, что я специализируюсь на ресторанных обедах — то там поем, то с собой возьму что-нибудь.

— Не могу примириться с тем, что моя единственная внучка постоянно ест готовую еду из картонных коробок. — Отыскав кетчуп, Джонатан вернулся к столу. Тем не менее его не смущало, что сейчас они оба были заняты именно такой едой. — Если бы не я, ты сидела бы за письменным столом, копалась в бумагах и жевала сандвич с сыром.

— Я уже сказала, что рада видеть тебя? — Тэсс с улыбкой подняла наполненный бокал.

— Ты слишком много работаешь.

— Возможно.

— Слушай, а что, если я куплю билеты в Санта-Крус? Давай перед Рождеством сразу и уедем, погреемся недельку на солнышке.

— Сам знаешь, я бы с наслаждением, но у моих пациентов праздники — самое тяжелое время. Поэтому приходится быть с ними.

— А я уж начал жалеть…

— О чем? — Она полила картофель кетчупом, соображая одновременно, хватит ли места в желудке еще для одного куска курицы.

— О том, что втянул тебя в дело с убийствами. На тебе лица нет.

— И это еще не все.

— А что, проблемы с личной жизнью?

— Закрытая информация.

— Серьезно, Тэсс, я разговаривал с мэром, и он сказал мне, что ты по уши влезла в полицейское расследование. Я предполагал, что ты лишь подготовишь для следствия психологический портрет. А еще хотелось, чтобы мою умненькую внучку побольше узнали.

— Маленькие радости?

— После четвертого убийства эти радости уже по-другому воспринимаются. Всего в двух кварталах отсюда!

— Дедушка, какая разница, принимаю я участие в расследовании или нет? Это убийство все равно произошло бы. — Она вспомнила Бена, его упреки и недовольство. Подумала она также и о собственной вполне упорядоченной жизни, когда вдруг начинаешь испытывать необъяснимую не удовлетворенность. — Я думаю, в данный период мне необходимо было подобное дело.