А Галка даже о кино позабыла, рассказывает о новых эскизах художников, о расцветках, которые они предлагают для майи, ситца, жаккарда. Особенно всем понравилась яблоня — белые ветви на синем фоне и листочки кое-где разбросаны, и еще дольки лимона очень приятны, золотистые, сочные, словно настоящие, хороши будут на ситце с жаккардной ниткой.

«Девочки» слушают ее, притихнув. Они уже вышли на пенсию, на фабрике бывают от случая к случаю, но до сих пор каждое слово о родной фабрике словно мед на душу.

— А что, пух в цехе по-прежнему летает? — спрашивает тетя Оня. — Помню, бывалочки, нам от этого пуха жизни не было…

Глаза ее блестят, губы полуоткрыты, и Галке впервые верится — была когда-то тетя Оня красавица из красавиц. Должно быть, дорого бы дала она теперь, чтобы сбросить с плеч десяток-другой годков и еще бы повоевать с неотвязным пухом…

И Галка вспоминает первые дни, когда она пришла на фабрику. Тетя Оня накладывала свои пальцы на ее, показывала, как надо быстро связать оборвавшуюся нить, как менять челнок, ритмично запустить станок…

Тетю Оню называли на фабрике «Король-ткачиха», работала она на шестнадцати станках, каждая минута была на счету, а ради нее, Галки, поначалу тупой и такой непонятливой, по своей воле оставалась в цехе, учила ее, терпеливо повторяла одно и то же, одно и то же, по нескольку раз…

И Галка встает со своего места, подходит к тете Оне с рюмкой в руке.

— За вас, тетя Оня, чтобы вы всегда были здоровы…

— А чего ей делается, твоей тете Оне! — ворчливо отзывается бабка. — Такие тощие завсегда самые живучие.

Но, несмотря на суровые свои слова, она усмехается, подмигивает старой подружке, — дескать, вот оно как, дорогая ты моя…

Алеша между тем выразительно толкает Галку под столом ногой. Как бы не опоздать…

— Успеем, — громко отвечает Галка. — Не беспокойся!

Потом они уходят, распростившись со всеми, и за дверью смеются чему-то, и быстро сбегают вниз по лестнице, и еще долго доносятся их шаги снизу; дом новый, каждый шорох слышен в комнате. А «девочки» с улыбкой глядят на дверь, словно все еще видят Галку с Алешей, и глаза у них теплые, просветленные и чуточку грустные.