Во всем остальном юношу можно было бы назвать если не красивым, то весьма привлекательным: тонкие, хрупкие черты голубовато‑фарфорового лица, тонкие руки с длинными тонкими пальцами, слегка опущенные плечи, чистая белая кожа, которую совсем не портило небольшое количество веснушек. При этом, если бы не глаза, он едва ли выделялся из толпы. Он был обыкновенным... молодым человеком. Или когда‑то был...

А теперь? Теперь все изменилось. Тело Гарри Кифа физически больше не существовало, но его мозг и сознание продолжали работать. Теперь они заключались в новом, буквально в новом, теле. Кайл поймал себя на том, что внимательно рассматривает то новое, что появилось в возникшем перед ним видении, и тут же спохватился. Какой в этом смысл? В любом случае, сейчас это совершенно неважно. Главное, что Гарри Киф здесь, перед ним, и что ему нужно рассказать о чем‑то, действительно имевшем значение.

– Кое‑что случилось? – вопросительно повторил Кайл слова Кифа. – Что именно, Гарри?

– Нечто ужасное! Сейчас я могу рассказать об этом лишь в общих словах – мне известно пока еще далеко не все. Вы помните, что я говорил вам об отделе экстрасенсорики русских? О Драгошани? Знаю, у вас не было времени, чтобы проверить все досконально, но вы хотя бы интересовались этим? Вы поверили моему рассказу о Драгошани?

Пока Киф говорил. Кайл, не сдержавшись, принялся внимательно рассматривать то новое, что привлекло его внимание в облике гостя, то, что появилось уже после того, как Кайл в последний раз видел, или, может быть, точнее сказать, ощущал Гарри Кифа. Сейчас около его фигуры в области живота, медленно вращаясь вокруг своей оси, плавал в воздухе обнаженный младенец, мальчик – или его призрак? – такой же бесплотный, как и Гарри Киф. Его поза была такой, какая бывает у еще не родившегося ребенка, свернувшегося в чреве матери. Он словно плавал в невидимой жидкости и напоминал какой‑то биологический экспонат или голограмму. Но это был настоящий живой ребенок – Кайл знал это. Он знал также и то, что его тоже зовут Гарри Киф.

– О Драгошани? – Кайл вновь вернулся к действительности. – Да, конечно же, я верю вам. Я вынужден вам верить. Я постарался выяснить все, что только возможно, и убедился в том, что события развивались именно так, как вы рассказали. А что касается отдела Боровица, то – уж не знаю, как именно вам это удалось, – вы почти полностью уничтожили его! Они, я имею в виду русских, связались с нами примерно через неделю после того и спросили, не хотим ли мы забрать... ну, в общем...

– Мое тело?

– Да, не хотим ли мы забрать его? Они связались с нами. Вы понимаете? Напрямую. Не по каким‑либо дипломатическим каналам. Они еще не были готовы признать факт своего существования и не ожидали от нас признания факта существования нашего отдела. То есть вас как бы не могло быть. И тем не менее они спросили, не хотим ли мы получить обратно ваше тело. После смерти Боровица у них новый шеф – Феликс Кракович. Он сказал, что мы можем получить вас, если подскажем им, каким образом вы это сделали. Как вам удалось нанести им такой невероятный ущерб. Что именно вы сделали. Мне очень жаль, Гарри, но нам пришлось отказаться, заявив о том, что мы вас не знаем. Строго говоря, мы и в самом деле не знали вас. Только я, да еще сэр Кинан были знакомы с вами. Если бы мы признали, что вы принадлежите к нашей организации, то ваши действия могли бы быть расценены как военное нападение.

– Да, это была настоящая битва, весьма разрушительная! – ответил Киф. – Послушайте, Алек, боюсь, что в этот раз нам не удастся поговорить так, как тогда. У меня может не хватить времени. На метафизическом уровне я обладаю достаточной свободой. В измерении Мебиуса я свободен и пользуюсь доверием. Но в мире физическом я фактически являюсь пленником маленького Гарри.