Зрелище было захватывающее. Люди, которые живут в этом краю, часто смотрят на звезды. Жалко только, что им никогда не хватает времени полюбоваться ими.

Гарфилд не знал, что смотрит на звезды в последний раз. Не знал, что через несколько часов он будет лежать на траве мертвый и холодный.

Глава 14

Майк Бастиан проснулся неожиданно, как будто его кто-то толкнул. Несколько минут он лежал, не двигаясь, пытаясь вспомнить, где он находится и почему.

Затем он сел. Его револьверы и винтовка лежали рядом. Он спал в маленьком домике, сложенном из камня, и слышал шум реки. Ему нужно пересечь реку, хотя, судя по шуму, который до него доносился, эту реку пересечь нельзя. Старый индеец сидел у камина и курил трубку. Он посмотрел на Майка.

— Тебе нужно поесть. Луна встает. — Старик помолчал. — Даже он никогда не пытался пересечь реку ночью.

— Ты очень хорошо говоришь по-английски, — заметил Майк, подумав при этом, что его английский не так хорош, как следовало бы.

Индеец сделал неопределенный жест своей трубкой:

— Мальчишкой я был проводником у миссионера. Он был добрым, сердечным человеком, пытался научить индейцев тому, что они знали лучше, чем он, хотя называли это другими словами.

— В любом случае он научил тебя хорошо говорить.

— Да, это так. Я говорил с ним по-английски каждый день в течение шести лет. Он рассказывал мне о том, как надо лечить людей, и я думаю, что моя мать тоже научила его кое-чему. Она очень много знала о травах. Он однажды спросил у меня, почему я никогда не хожу в церковь, и я ответил, что хожу в горы. Я сказал ему, что моя церковь — это склоны горы, оттуда я наблюдаю, как проходит день и проплывают мимо облака. Я сказал ему: «Я пойду в твою церковь, если ты пойдешь вместе со мной в мою». Думаю, к тому времени как он покинул нас, моя церковь нравилась ему уже больше. — Старый индеец повернулся к Майку. — Когда ты устал и весь мир тебе надоел, пойди в горы и посиди на склоне или в любое другое безлюдное место. Даже в церкви лучше, когда там никого нет. Я так думаю, но кто я такой? Всего лишь старый навахо, который слишком много говорит, потому что хочет поговорить по-английски.

Когда Майк поел, они вдвоем направились по тропе, которая вела еще выше, к уступу.

— Бену Карри понадобилось два года, чтобы построить этот мост, — сказал индеец. — И никто не пользовался им кроме него, да и он переходил по нему всего несколько раз.

Майк с ужасом уставился в ревущую темноту. Пересечь каньон здесь? Невозможно! Человек не может удержаться на плаву в такой воде, да и лодка тоже, только если гребец будет плыть по течению и при этом ему повезет. Ущелье в этом месте сужалось. По крайней мере, оно было уже, чем в остальных местах. Волны вздымались у входа в расселину и с ревом и грохотом прорывались сквозь нее — снег в горах уже начал таять.

— Смотри туда. Видишь? Это и есть мост. Мост из проволоки, накрепко привязанной к кольцам в скале.

Майк вгляделся в черноту каньона и увидел две едва заметные нити, две стальные проволоки, натянутые одна над другой примерно на расстоянии пяти футов. Он стоял на краю пропасти и впервые в жизни испытывал настоящий страх.

— Ты хочешь сказать… что Бен Карри переправлялся через реку здесь?

— Несколько раз.

— А ты?

Старый навахо пожал плечами.

— На той стороне каньона нет ничего, чего бы не было на этой. Если уж мне там что-то понадобится, я съезжу к Ли-Ферри или к Переходу Отцов. У меня осталось слишком мало времени, чтобы спешить.

От бурлящих внизу волн поднималась слабая дымка. Майк Бастиан посмотрел на две проволоки, и его сознание прокричало: «Нет!» Он облизнул неожиданно пересохшие губы.