Логран тогда поднял взгляд повыше, к стене городской. Ему вдруг подумалось, что даже здесь, в этом месте, где не было ни башен, ни барбаканов — потому как стена тут отвесная и толстенная, даже здесь, просто так подобраться к городу было нельзя. Почему не подняли тревогу на стенах? Они не ночью подошли, а на рассвете. Почему стражник на стене не поднял тревогу, и не согнали туда кучу лучников, что осыпали бы стрелами вражеское войско?

Ответ казался простым и был на поверхности — что бы такую стену охранять, всей городской стражи не хватит. В лучшем случае, по одному дозорному на несколько десятков метров. А дозоры такие, скучны и длятся очень долго. Дозорные частенько засыпают.

Дозорный на этой стене не спал. Поначалу. Теперь он точно спит — спит вечным сном.

Логран вздрогнул всем телом, когда увидел зелёный всполох колдовских глаз и вздрогнул во второй раз, когда прищурился и разглядел. На стене лежал стражник. Поставив на него ногу, там стояла, кажется, женщина. Её глаза сверкнули зелёным светом, и она толкнула ногой труп стражника. Нелепо махая руками и ногами, труп сверзился с огромной высоты и грохнулся вниз, с противным чавкающим звуком…

— Э! Хули ты творишь, манда тупая??? — Взвыл кто-то на незнакомом языке. — Я же тут иду! Чуть бля на башку не свалился трупешник этот. Я ваще в ахую с этих дикарей!

Спустя минуту, из закоулка вышли…, наверное, воины. Ну, а кто ещё? Только вот одеты они и вооружены, как-то уж совсем не так.

Их было трое. Ведьма — яркий бесстыдный костюм, плотно облегавший всё её тело и почти полностью оголивший грудь, да на голове разноцветные колдовские патлы, стоявшие торчком. Она вертела в руках два странных коротких ножа. Второй — невысокий парень, в обрезанных по колену штанах и всё, кроме ещё ботинок, и волос на голове, нет у него ничего. Третий, седой старик с кустистыми бровями, в разноцветном халате, тоже безоружный. Они вышли на середину улицы и, осмотревшись, заговорили на языке чудном и заморском, детям Сабаса не понятном.

— Не хуёвое такое крошево, Шкет скажи. — Произнесла девушка.

— Ага, Сонь. Реально они тут местных покрошили. Это да, вся хуйня, норм. Чё? Только нахуя мы-то попёрлись? С такими предъявами! Братва считай вся, спит. Заебал их этот мирок. А мы тут.

— Не ной. Путём всё. — Девушка ухмыльнулась, вновь странно взмахнув своими колдовскими ножами. — Мы с моими бабочками, так-то не против. Пускай без магической поеботы и полётов — пох, зато молодость вспомним. Гы, давненько я фраеров не коцала чисто по фану вот так, без магических приблуд и всякой телепатии.

— Ты ж против была.

— Ну. Базару нет. Но чёт знаешь, как-то меня, вот не знаю. Дёрнуло чёт, ностальгическое такое.

— Ну, хуй знает…

— А ты чего без ничего совсем?

— У меня встроенное. — Мужчина в странных штанах поднял руку, и стало ясно — колдун. Из его пальцев, полезли длинные влажные когтищи колдовские. — Типа Росомаха лайт.

— Понятно. То же ничего. Хассан, чё потух? Чем воевать будешь? Кулаками что ли? Ты ж обсос капитальный. В носу ковыряться будешь и то — перелом в натуре сразу.

Колдун с когтями рассмеялся, старик покраснел и гневно молвил.

— Закрой свой рот, неверная шлюха! Я не стану сражаться. Этот день я отдам во славу Аллаха, неся Его слово этому дикому и безбожному миру! Слово Аллаха сегодня познают Избранные, коих волей Его, я выберу сам, но под перстом его указующим, выберу и истину открою на радость Аллаху и Пророку Его Муххамеду!

— Хассан, иди лучше вола выеби, я тут видела пока шли.