Заметить, как из дверного проёма выскочил худой как палка мальчик. Кулак незнакомца врезался в нос, и сразу же, что-то врезалось в затылок, видимо, тоже кулак.

Очнувшись, Логран с тоской и болью в сердце, вспомнил замок, девочку Логанну, вспомнил бескрайние равнины, по которым шёл, стремясь попасть в Сабу, центральный город всего Сабаса.

Наверное, лучше бы ему было попасться волкам…

В тот же день, избили троих ребят из тех, с кем он учился у Лида. На следующий день, одного из них, в столовой, под одобрительные возгласы одного из воинов, отлупили так, что он не смог тренироваться — к лекарю его пришлось нести, парень харкал кровью и не мог ходить. Никто не понёс наказания за это, совсем наоборот. Те, кто регулярно их избивал, удостаивались похвалы от воинов-учителей. Похвалы за выдающиеся хитрость и силу.

— Эх, дылда, — сказал однажды Лид, — а я ведь на тебя червя навозного, золотой поставил, а тебя лупят все подряд. Тьфу, пустая трата моего времени. Лучше б ты сдох дылда.

Они попытались ходить везде вместе, минимум по трое. Это не слишком помогло — только в первый раз. Напавшие на них двое мальчиков, получили по лицам и отступили, с разбитыми носами. Победе они обрадовались, Лограна поблагодарили все его товарищи — это была его идея, передвигаться группами. Однако…, спустя двое суток избили всех до единого. На них буквально началась охота и каждый раз, тех, кто их отлупил, награждали похвалой. Впрочем, недолго — где-то через неделю, Логран, вернувшись из похода в столовую, в этот раз с распухшими губами, да с не проходившими синяками под глазами, услышал совсем иные слова воина, учившего группу соседей по урокам на большом дворе.

— Говняных отлупить — не велика важность. С этим и девочки справятся. А вот ты попробуй Зирайя, справиться с кем-то по сильнее, чем эти куски навозной кучи.

Бить их стали реже, а вот отпускать насмешки и демонстративно презирать любым доступным способом, вплоть до плевка в лицо при встрече в коридоре — гораздо чаще.

— Хотя бы не бьют… — Как-то выразился по этому поводу один из товарищей Лограна.

Он не знал почему, не очень понимал, как и отчего, но именно эти слова и именно в тот день, что-то в нём изменили. Впервые в жизни, Логран ощутил такую бешеную злобу, что, где-то глубоко в душе, даже испугался. Однако ничего поделать уже не мог.

В тот день он не ходил есть и в туалет. Он старательно махал мечом и краем глаза следил за мальчиком, что на днях избил одного из его товарищей — этот был единственный так близко из тех, кого он запомнил. Он ждал. Когда мальчик отправился в город, он заявил что ему нужно в туалет.

— Иди-иди, — проворчал Лид, — а то сегодня ты со своими корнями ещё не общался.

Логран не понял этого высказывания, но догадка на мгновение появилась — корни внизу, а у них прозвище образовалось, всё к туалету ближе…, мысль отключилась. Он всё быстрее двигался к городу, вошёл в тот же коридор, прошёл в те же двери.

В тот день, другой мальчик не дошёл до туалета.

Логран напал сзади и бил со всей яростью, какая у него была в душе.

Когда он возвращался, на мгновение, что-то в сердце кольнуло — что если парень не встанет с каменных плит пола?

— О, говняная дылда уже вернулась. — Сказал кто-то из соседей по большому двору.

Колоть перестало, а вот злоба, оказывается, не была истрачена.

— Закрой свою пасть, волосня ты с Барговой жопы! — Рыкнул он в ответ и взял в руки деревянный меч, намереваясь продолжить тренировку.

Его товарищи замерли. Вокруг них, стало тихо. Дальше по двору, привычные звуки так и неслись — вскрики, шёпот множества голосов, звук ударов по чучелам и деревянных клинков друг о друга.