— Давненько я такого не видел. — Это сказал Артийя. — С тех пор, в Орхусе, помнишь? Когда Ригед впервые впал в боевое безумие.

— Помню, помню…, - Лид посмотрел на него. — Как тебя зовут дылда?

— Логран. — Ответил он, шмыгнув носом — он не очень понимал, что произошло. Бешенство всё ещё клокотало где-то внутри, но оно сходило на нет, вместо него наваливалась усталость.

— Может быть, из тебя что-то и выйдет, Логран, — сказал Лид, — запомни — меньше безумия, больше боевого. Это безумие, редкий дар, знак того, что твоя душа, когда-то очень давно, жила в теле сильного воина. Не посрами его имя, стань сильнее.

Спустя минуту, ему указали на место рядом с товарищами и дали новый меч — как оказалось, прежний он умудрился разбить. Об голову оскорбившего его паренька. Беднягу отвели к лекарю — он не мог стоять на ногах, всё время падал.

Тренировка возобновилась, об инциденте, словно бы забыли, только Лид время от времени морщился и трогал пальцами расплывающийся под глазом синяк.

Довольно долго, Лограна никто не пытался избить. Его чаще избегали, а его товарищей называли «говняными», только когда он не шёл рядом с ними. Положение Лограна в этом странном обществе, изменилось, но как именно и почему, он пока не понимал. Да и не пытался понять, он просто делал, что от него требовали и порой, чаще перед сном, вспоминал о равнинах Сабаса, о старом замке, о Логанне, её смешливой улыбке, вспоминал о том, чего уже не будет никогда.

Его бить не пытались, это да. А вот его товарищи, ходили лицами постоянно синие. В какой-то момент, Логран решил, что хватит. Он начал охотиться на тех, кто избивал его товарищей. Так же, как охотились в Малом городе на них, так же, как охотились на него самого прежде. Иногда, ему удавалось избить обидчиков, иногда, избивали его. Но Логран не сдавался — получив от своих недругов один раз, он находил их снова и, если получалось, избивал до тех пор, пока они не падали на пол. Вскоре, «говняных», перестали ловить по углам и лупить, почём зря. А на него, всё чаще смотрели с ненавистью и злостью. Другое дело его товарищи — в их глазах он стал, своего рода, главным. Его мнение стало окончательным в любом споре. Он стал для них опорой, наверное…

В один из дней, Лид начал бранить Рдония, мальчика, хуже всех справлявшегося с упражнениями, медленнее всех осваивавшего что-то новое. В конце концов, он объявил, что каждый промах Рдония, отразится на них всех.

Началось всё с оплеух и пинков, которые получал не Рдоний, а все кто попадал под руку.

Продолжилось тем, что вместо сна, им выпадал ежедневный урок с другим учителем, вся задача коего состояла в том, что б следить за исполнением одного единственного упражнения.

— Оно укрепит руки. — Пояснил новый учитель своим ученикам с красными злыми глазами, стоявшими посреди пустого большого двора. До рассвета было ещё очень далеко.

Всю ночь они лупили длинную полосу песка железным прутом — сверху вниз, сверху вниз и так до самого утра. Но спать им никто не разрешил. Как только солнце встало, Лид привёл их к своим столам, и началась привычная тренировка со всем оружием подряд.

Несколько дней они практически не спали. Рдоний, и раньше с трудом осваивавший науку воинскую, теперь не справлялся вовсе.

И на третий день этой пытки, Лид остановил упражнение.

— Рдоний вижу, ты уже совсем устал. Иди спать. — Рдоний со стоном облегчения двинулся прочь.

Они, было, шагнули за ним.

— А вы куда? Вы продолжайте, Рдоний ленивая корова, а вы нет. Вы крепкие и сильные парни, так что продолжайте. Вот когда Рдоний станет лучше справляться, вот тогда вы сможете гордиться своим товарищем, сможете со спокойным сердцем отдохнуть.