В письме пространно и витиевато, излагалась большая благодарность королю за услуги его дочери в процессе возвращения воинов Тара домой. Им было не скучно ехать обратно, ведь королевская дочка ублажала их всю дорогу и старалась изо всех сил, ведь во всех Северных королевствах нет и вполовину столь сильных воинов, каким был каждый воин Тара.

Логран так и не смог понять, почему эта песня считалась весёлой.

Были и другие. Косноязычные и красивые, интересные и откровенно бредовые — песен боевых, было великое множество, а изучать их приходилось всё время, какое они пребывали в Малом городе. Разучивать песни эти было занятие на редкость унылое. Однако не было в Малом городе мальчика, который бы не вспоминал эти уроки с теплотой и по своей воле отказался бы от них — это был единственный урок, на котором можно было сидеть и давать отдых натруженным мышцам. А многие и вовсе, улучив момент, дремали на скамьях, делая вид, что старательно слушают. Удар палкой по хребту, каковой доставался далеко не всем, был весьма выгодным обменом, за лишние пару часов сна. Многие из них, именно на уроках боевых песен, научились спать тогда, когда была такая возможность, научились засыпать или дремать, даже сидя, даже когда вокруг шумно.

Иногда, изучение этих странных песен, прерывалось монологами, в которых воин короля объяснял моменты, по его мнению, единственные какие им могут быть не понятны.

Кто такие «алые» и почему.

Что происходит с душой, если воина погребли в земле, а не сожгли на костре и почему так происходит — глупость полная, но возражения не принимались, при наличии таковых их немедленно награждали хорошим ударом палки по хребту. При этом воин не счёл нужным объяснять, где это озеро Норх часто упоминавшееся в песнях и почему мечники с него, неизменно становились объектами смешных историй — смешных, по мнению воина.

Теперь им позволяли уходить спать почти на час раньше — буквально на закате, а не в сумерках, как раньше. Лид всё чаще говорил о том, что скоро они должны будут выбрать оружие или остаться с ним и изучать всё сразу, не сосредотачиваясь на чём-то одном.

Лид и другие учителя, вдруг начали хвалить Лограна буквально каждый день. Его ставили в пример всем и каждому, называли, чуть ли не гордостью всего Малого города, неизменно добавляя, что если бы хотя бы треть мальчиков, была бы не куском навоза, а такими как Логран — они могли бы свернуть горы. А так — в первом бою не помереть, уже счастье для них будет.

Логран, поначалу, ощущал нечто вроде радости. Потом ему стало не по себе — он начал что-то подозревать и как вскоре выяснилось, совсем не зря.

Когда его поймали у туалета и отлупили, он понял, зачем его так старательно нахваливают, но, увы, поделать с тем ничего не мог. Он мог лишь драться столь отчаянно, что б желающих набить ему лицо, становилось как можно меньше.

Он даже привык к этому. Привык ходить осторожно, постоянно оглядываясь и внутренне сжимаясь в пружину, когда рядом находились другие мальчики. Стало обыденным идти мимо дверных проёмов, в ожидании, что оттуда прилетит кулак, что впереди идущие мальчики, вдруг кинутся на него с кулаками.

Иной раз, ему лишь казалось, что они кинутся. Он не ждал — просто бил первым. Поначалу, он даже сожалел о таких поступках. Но однажды, отмёл подозрения, утратил бдительность и не успел ничего сделать. Его свалили с ног и били, пока не отключился. О том, что Логран получил и не смог отбиться, стало известно по всему Малому городу и драться пришлось чаще, чем прежде. С тех пор он не терзался сомнениями — если казалось, что хотят напасть, не нужно ждать. Нужно бить.

Логран крепко это усвоил и больше никогда не ждал.

Те, кому удалось отлупить Лограна, неизменно получали похвалу и демонстративное уважение воинов-учителей. Но чем дальше, тем реже кому-то это удавалось.

Эта жизнь, постепенно, стала привычной для него.