— «Накама»? Что это значит?

— Это очень близкий товарищ, с которым ты разделил смертельную опасность или какие-либо серьезные трудности. Твой накама не пожалеет жизни за тебя, а ты не пожалеешь жизни за своего накама. Кто для тебя накама, а кто нет — решает не разум, а твоё сердце. Можно сказать, это, практически, как с любовью, только в отличие от любви, накама — это обычно взаимно.

Я засмущался. Иногда, и правда, чувствуешь определенную связь с каким-либо человеком, словно вам предопределено быть единомышленниками. В старом мире мне доводилось такое ощущать, а в новом… Пожалуй, я действительно чувствую, что Сара для меня накама, только заслужил ли я иметь накама?…

Поганый манкурт, вот бы он сдох.

Отчего-то мне вспоминаются эти бранные слова, слышимые за спиной. Буквально пару дней назад я был в Мейсе и давно перестал верить, что в этом магическом мире со мной произойдет что-то хорошее. Сын Тысячелетнего Монстра… Гаротэки сказал, что когда вернется, уничтожит всё, ставшее мне дорогим. Имею ли я право иметь друзей, накама, любимую девушку?…

— Чего завис? Неужели ты не чувствуешь, что мы накама?

— Нет, не чувствую.

Девушка пристально на меня посмотрела и вздохнула.

— То, что падает, нужно ещё сначала толкнуть. Ладно, отдыхай, я и так замучила тебя разговорами.

Держу пари её фраза была с двойным смыслом, но на то он и двойной, что его не каждый поймёт.

Сара ушла к письменному столу и принялась за какую-то книгу. Не знаю, обиделась ли она, но думаю, неприятно, когда ты раскрываешь душу, а тебя отшивают. Наверное, это обидно вдвойне, когда так с тобой поступает четырнадцатилетний безродный пацан. Прости, Сара, так будет лучше. Не хочу доставлять проблем, тем более, когда речь идет… о моих накама. Да, я действительно могу назвать её накама, и мне понятна та особая связь, о которой она говорит.

Только я не имею права иметь накама.

Семь лет в Мейсе были довольно одинокими, и ничего, не умер. Было порой тяжело, но жить можно. Собственно, мне даже ещё не встречался человек, которого можно было назвать другом. Ровесники меня сторонились, да и, даже если бы они шли на контакт, то вряд ли бы были мне интересны. Играть в детский садик я не собирался, а подождать пару лет и найти кого-то с похожими интересами, я считал вполне реальным. Прийти в большой город, найти друзей музыкантов, создать рок-группу…

Теперь этот план покатился куда-то в Тартарары.

С одной стороны, ничего не изменилось, с другой — изменилось абсолютно всё. Теперь я боюсь иметь друзей, теперь моя рок-группа будет лишь на партнёрских отношениях, теперь музыка моей, ещё не существующей, рок-группы, будет иметь сковывающую цепь в виде угрозы Гаротэки… Я уже давно знаю — невозможно творить музыку, когда тебя что-то сдерживает. Так было с моей музыкой в прошлой жизни, не помню, что её сдерживало, но помню, как сильно та цепь мне мешала.

Нет, такой жизни я не хочу.

Надо узнать всё про Гаротэки и про его перерождение. Возможно, его слова блеф, но, пока я не буду точно знать всё, спокойствия мне не будет.

А если это не блеф, то мне придётся уничтожить всё, что может его воскресить…

Мой дух сжимается в комочек, когда я думаю о таком противостоянии. Как будто, в момент, я стал частью грандиозных событий и также резко осознал свою полную неготовность. От этих мыслей меня даже немного трясёт.

Мне надо стать сильнее.

В каком-то смысле это совершенно глупая фраза, равносильная — мне надо стать богаче — в старом мире. Точно такой же лёгкий абсурд.