— Надо прыгать! — доносилось из дыма. — Сгорим!

— Надо прыгать! — кричал другой голос. — Разобьёмся о трибуны!

Сыщик ухватился за тормозной шнур и повис рядом с Мйончинским.

— Прыгайте! — орал он. — Все! Я останусь! Иначе пострадают зрители!

— Ну уж нет! — визжал граф. — Останусь я!

Гудящее пламя выплеснулось из тамбура.

— Что это за рычаг? — прокричал Фирс, указывая на чугунную палицу, торчавшую у горящей стены позади.

— Ручной тормоз тендера, — ответил помощник машиниста. — Но он блокирует только одну колёсную пару!

Фирс сграбастал груду ветоши с пола, завернулся в неё, пополз в самый огонь. Отыскал рычаг. Навалился на него.

Локомотив опять дёрнуло. Всех с новой силой бросило на переднее окно. Из-под колёс посыпались снопы искр. Груда угля, заготовленная в тамбуре для топки и уже охваченная огнём, полетела вперёд, осыпав сияющим дождём внутренности будки.

Тряпки вокруг головы Фирса занялись, и истопник отпустил тормоз. Лавируя среди катающихся по полу пылающих кусков угля, он отполз к остальным.

Поезд вздрогнул, проскользнул на заблокированных колёсах ещё с десяток саженей, а потом вдруг остановился. Разом, сразу, будто врезался в стену. Замер как вкопанный всего в шаге от конца колеи.

Всех внутри швырнуло назад.

Один за другим из горящего паровоза выпадали люди — граф, кочегар, помощник машиниста. Скатились на насыпь великий дедуктивист и Фирс. Они поднимались на ноги и глядели на гигантский сноп огня, в центре которого угадывалась чёрная чугунная туша локомотива.

Трибуны ревели от восторга.

Фабрикант Таде, конечно, нашёл для героев приличную одежду, и теперь Вийт вновь блистал в судейской ложе, погружённый в восторженные перешёптывания и откровенные возгласы восхищения.

После пережитого доследчика мучила жажда, и он подхватил с подноса бокал с родниковой водой.

— А ведь в фужере Сташко не было льда, — проговорил Фирс, задумчиво глядя на сверкающую в солнечных лучах прозрачную жидкость.

— Да? — повернулся к нему сыскной надзиратель.

К ним подступила графиня-мать. Смерила Вийта с ног до головы своим бесцветным взглядом и произнесла:

— Благодарю вас, барон!

Сыскной надзиратель хотел было что-то ответить, но в этот момент Анфир Житеславович вызвал победителя Гонок в центр залы. Мйончинский поправил подпаленные усы и гордо прошествовал к Кубку.

— Невиданная скорость и небывалая зрелищность! — вскричал Таде. Глаза его сверкали. — Мужество, изобретательность и инженерный гений! Поздравляю с победой Адама-Каетана Петровича Мйончинского, студента!

Публика взорвалась аплодисментами. Бригада дагеротипистов принялась готовить снимок замершего рядом с трофеем героя.

— Не стоит ли отменить результаты Гонок, ведь экипажи были отравлены? — спросил выбившийся вперёд хроникёр. — К тому же первым к финишу пришёл не паровоз, а лишь его обгоревший остов! На трассе произошёл взрыв постороннего паромобиля! Да и к бригаде победителя уже после старта добавилось двое человек!

— Какое зрелище, не правда ли! Какая интрига! — вскричал фабрикант, едва не подпрыгивая от возбуждения. Он наслаждался каждым словом в вопросе газетчика. — Что касается условий соревнований, то они не делают скидку ни на какие обстоятельства. Но я с удовольствием приглашаю господина Сташко и синьора Корстини принять участие в Гонках в следующем году! Вне предварительных заездов! За год мы проложим ещё две колеи, и будет пять соревновантов!

Гости разразились одобрительными криками.