– Я? Конечно, нет! – пробормотал старик. – Я понятия не имел, как они были одеты. Я знаю только, что они готовятся к карнавалу. А для меня все костюмы одинаковы. Нет, я ничего не говорил.

Марк кивнул и продолжал:

– Ну а теперь послушайте ее рассказ. В тот вечер, в среду, миссис Хендерсон вернулась с вокзала примерно без двадцати десять. Первым делом она обошла дом, дабы убедиться, что все в порядке. И все оказалось в порядке. Она постучала в комнату дяди Майлза. Он ответил ей через дверь. Так же как и Эдит, миссис Хендерсон волновало то, что она могла слышать дядю Майлза, только если он открывал дверь. Она даже собралась было расположиться где-нибудь в коридоре или на первом этаже дома. Но Майлз даже и слышать об этом не хотел. «Вы принимаете меня за инвалида? – вспылил он. – Сколько раз я должен повторять, что чувствую себя нормально». Эта вспышка удивила миссис Хендерсон, так как дядя обычно отличался крайней вежливостью. «Хорошо, – сказала она. – Но я все же вернусь в одиннадцать часов узнать, как ваши дела». Она вернулась, как и обещала, в одиннадцать, и вот тогда-то и случилась вся эта история.

Уже в течение года по радио в это время по средам идет передача, которую миссис Хендерсон никогда не пропускает…

– Да, – вмешался Хендерсон, – у нас тоже есть приемник, но он уже месяц в ремонте, и жена попросила разрешения слушать передачу по радио, которое находится в доме… Она спешила, чтобы не пропустить ее…

– Итак, – сказал Марк, – я должен объяснить вам, что приемник стоит на веранде, на втором этаже. Я не буду сейчас детально описывать всю обстановку, сделаю это постепенно, когда буду вводить вас в курс дела. Напомню лишь, что один из выходов веранды – это застекленная дверь, ведущая в комнату Майлза. Мы все время уговаривали его расположиться на веранде, но по непонятным причинам он ее не любил и даже вешал на стеклянной двери плотную занавеску.

Итак, миссис Хендерсон поднялась на второй этаж. Она боялась пропустить начало передачи, поэтому лишь постучала из коридора в дверь дяди Майлза и спросила: «Как дела?» А когда он ответил: «Да, да, очень хорошо», она по коридору направилась на веранду. Должен заметить, что дядя не возражал, чтобы работало радио, и говорил даже, что ему нравится слушать его. Поэтому миссис Хендерсон не боялась побеспокоить больного. Она зажгла маленькую лампу сбоку от приемника, который находится как раз напротив застекленной двери в комнату дяди, и села рядом. И вдруг миссис Хендерсон услышала голос женщины в комнате дяди! И слышала его в течение нескольких секунд пока приемник разогревался!

Конечно, ей было от чего удивиться. Во-первых, всем было известно, как дядя не любил принимать кого бы то ни было в своей комнате. А во-вторых, как она полагала, в тот вечер все ушли из дома. Вначале миссис Хендерсон подумала, – и она призналась мне в этом на следующее утро, – что в комнате Маргарет, горничная. Она знала, что у моего дяди репутация распутника. А Маргарет красивая девушка, и миссис Хендерсон отмечала, что Майлз иногда делал исключение для нее, позволяя ей войти в комнату. Кроме нее он терпел в силу необходимости лишь сиделку мисс Корбет, но та совсем не так красива, к тому же отнюдь не склонна к игривости.