Насупила очередь Бесс поиздеваться над ним.

— Ты случайно не ушибся?

— Жить буду, — ответил он сквозь зубы, потирая ушибленное место.

— Может быть, тебе лучше взять фонарик? — сладким голосочком спросила она.

— Очень смешно! Помолчи немного, чтобы я мог добраться до цели без новых увечий.

— Я не произнесу больше ни звука, — прошептала она ему на ухо и прикоснулась губами к щеке. Потом зажала зубами мочку уха и стала слегка покусывать ее.

Коннор споткнулся и едва не свалился с лестницы.

— Сиди спокойно, а то угробишь меня, а заодно и себя, — проворчал он. — Надеюсь, ты понимаешь это.

Она хмыкнула, но угомонилась.

Дойдя до спальни, Коннор бережно опустил Бесс на кровать, затем подошел к комоду, быстро нашел коробку с презервативами и вскоре вернулся обратно.

— Итак, с какого момента мы продолжаем? — поинтересовался он.

— Прямо с главного.

Бесс удобнее устроилась на спине, широко раскинула ноги и пробежала пальцами по его мускулистому животу. Он приподнялся на руках и завис над ней. Она выгнулась колесом ему навстречу, и он беспрепятственно вошел в нее.

Утром все растает, как туман, но сегодняшней ночью Коннор безраздельно принадлежит ей.

Час спустя Бесс лежала в кровати и размышляла о том, что ждет ее впереди. В комнате было еще темно, но за окном уже начало светать.

Дождь, который шел со вчерашнего вечера, прекратился, и было слышно пение птиц. Она лежала на боку, и Коннор во сне обнимал ее. Одеяло наполовину прикрывало их тела.

Ей было тепло и уютно в его объятиях и совершенно не хотелось двигаться. Одна часть сознания подталкивала ее повернуться к нему, поцеловать и начать опять все сначала. Зато другая твердила, что она не имеет права этого делать — ночь прошла, и теперь может спокойно выкинуть его из головы.

Пришло время вновь установить между ними рухнувший барьер, и чем скорее она сделает это, тем быстрее ее жизнь войдет в норму.

Высвободив руку, Бесс откинула простыню и спустила ноги на пол. Затем осторожно вылезла из кровати, на цыпочках обошла кровать и нацепила на себя, первую попавшуюся на глаза одежду: джинсы и футболку, в которых она вчера работала.

Бесс приняла душ и собралась уже спуститься вниз на кухню, чтобы сварить кофе, как ее взгляд остановился на отремонтированной детской комнате. Первый солнечный луч прошел сквозь не зашторенные окна и упал на новый пол. Даже без мебели комната выглядела замечательно, Нику и Карен она обязательно понравится.

Почему же, стоя на пороге комнаты, она так грустила?

Проведя рукой по дверной раме и по свежевыкрашенным стенам, Бесс вошла в комнату. Она представила, как будет выглядеть комната, когда в ней поставят детскую кроватку, пеленальный столик и кресло-качалку.

Ник и Карен принесут сюда из родильного дома своего первого ребенка… Одна картина за другой проплыли перед ее внутренним взором. Вот Ник качает ребенка, чтобы тот заснул; вот Карен кормит ребенка грудью…

Она невольно вспомнила о своем не родившемся ребенке. Ей вдруг представился младенец, маленький носик, пухлые щечки и розовые губки, чуть приоткрытые во сне….

Неожиданно Бесс зарыдала и привалилась к стене. Она зажала рот рукою и сползла на пол, горькие слезы потекли по ее лицу. Оказалось, что боль от потери не прошла, а по-прежнему живет в ней. Не имело никакого значения, простила ли она Коннора или нет за то, что он совершил или не совершил семь лет тому назад, утрата ребенка навсегда останется в ее душе открытой раной.

Ее жизнь могла сложиться совсем по-иному. Не потеряй она ребенка, рано или поздно рассказала бы о своей беременности Коннору. Тот, конечно, обрадовался бы, и они поженились бы.