Бесс не ожидала этого вопроса, она полагала, что Коннор накинется на нее с обвинениями, почему она ему ничего не сказала. А вместо этого… Бесс беспомощно заморгала ресницами. Она поняла, что не рассказала ему самое важное.

— Прости, Коннор. Я сразу должна была сообщить тебе. — Ее голос задрожал. — Я потеряла ребенка.

Коннор, почти не дыша, стоял и смотрел на нее. Наконец он произнес:

— Я не знаю, что сказать.

— Все нормально, ты ничего не должен говорить. Я только… не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Я так долго была одна со своей болью, но в какой-то момент до меня дошло, что ты имеешь право знать о случившемся, и теперь я не желаю, чтобы ты совершил ту же ошибку, что и я.

— Ты должна была сразу, как только узнала о беременности, сообщить мне.

Она согласно кивнула.

— Теперь я понимаю, это было самое простое и правильное решение. Но я была молодой и глупой. Мне было очень страшно, а ты ни разу не позвонил мне после той ночи.

Он успокаивающе погладил ее по руке.

— Если бы я узнал, то никогда не позволил бы тебе пройти одной через все эти страдания.

Бесс горько улыбнулась.

— Я знаю и благодарна тебе за это.

Несколько минут они молча стояли рядом, думая каждый о своем.

Бесс чувствовала, что теперь ее совесть чиста, и теперь она молилась только о том, чтобы Коннор не слишком долго вспоминал прошлое.

— Завтра я улетаю обратно в Калифорнию, — с трудом проговорила Бесс, прерывая молчание. Потом провела пальцем по его лицу и добавила: — Спасибо тебе за сегодняшнюю ночь и за ту, которая была семь лет назад.

Сказав это, она опустила голову и чуть ли не бегом выскочила из комнаты.

Глава одиннадцатая

После того, как Бесс ушла, Коннор долго стоял на одном месте. Он слышал, как Бесс спускалась вниз и поднималась наверх, как ходила по своей спальне, видимо укладывая вещи. Он хотел пойти к ней, но его ноги будто приросли к полу, а голова отказывалась соображать после всего услышанного.

У них должен был быть ребенок, а он ничего об этом не знал. Она потеряла ребенка, а он даже не подозревал об этом. Его голова шла кругом.

Еще тогда, семь лет назад, он думал, что ведет себя по-дурацки, ни разу не увидевшись с ней после всего случившегося, но теперь он точно знал, что был круглым идиотом. Как он мог ни разу не позвонить ей и не узнать, как она себя чувствует физически и морально? Почему он ни разу не съездил к ней в университет, чтобы убедиться в том, что их встреча не имела никаких последствий?

Да, он был молодым, но все же достаточно взрослым, чтобы отвечать за свои поступки, и особенно, когда дело касалось Бесс. Он всегда относился к ней более бережно и заботливо, нежели к любой другой девушке, потому что считал ее своей сестрой.

Ребенок! Он не мог поверить этому. Столько лет он боролся со своей любовью к ней и лишь один раз не справился с собой. Но хуже всего было то, что, узнав об этом, она не захотела ничего рассказать ему. Вина за это целиком и полностью лежала на нем. Очевидно, она не ощущала в нем никакой поддержки или не догадывалась, как он отреагирует на подобную новость. Вероятно, ее смутила его манера поведения. С одной стороны, он постоянно демонстрировал, что она для него такая же младшая сестра, как и для Ника, а с другой, когда ему казалось, что она его не видит, он следил за ней с обожанием. Наверное, подобная неоднозначность его поведения и смутила ее.

Что за черт! Какой он самовлюбленный дурак! Семь лет назад он, как последний кретин, решил, что самое лучшее — забыть об этой ночи и сделать вид, будто между ними ничего не произошло.

Однако Бесс не могла и не хотела ничего забывать.