А уже через пять минут Сыч с Солдатом рядом с Дорофеевым радостно вопили в голос, вырывая друг у друга из рук рваную окровавленную тряпку, чуть ли не пританцовывая при этом в полном восторге.

– Нет, ты, слышь, шеф? – визжал Сыч. – Этот там шишкарь ветошный, как пер с сопки, так и навернулся. Все, сучок, кровиной залил... А этот, марамой, пенек старый, он его на горба и ходу. Ну он тут косяка упорол. Он, подлюка, теперь у меня красными слезами умоется. Я его в хлам порву вместе с этим задохликом недорезанным!

Игорь спокойно курил, самодовольно ухмыляясь, уже мало прислушиваясь к тому, что там плетут взахлеб его шестерки. Теперь-то он все подчистит наверняка. Теперь этот вояка от него никуда уже не денется. Сколько там прошло с того времени, когда они с дедом трепались? Часа два с половиной. А тут до поселка – не меньше шести километров. Да и то если по прямой, через болотину. Едва ли до темноты управится. Так что спешить им теперь ни к чему. По-любому успеют перехватить на подходе. И, достав из машины радиопередатчик, Дорофеев вышел на связь со Щиром: «Прием... Все. Свернулись по-быстрому. Мы его нашли. Пилите в Ретиховку. Там встречаемся». И даже какое-то давно забытое чувство, похожее на жалость к незнакомому, такому же, в принципе, как и он, бывшему служаке, ворохнулось внутри. Ведь он же, бывший ментяра Игорь Дорофеев, по большому счету, и не был кровожаден, как эти недоношенные беспредельщики, что козлами скакали сейчас рядом, предвкушая потеху. Но Игорь без тени сомнения тут же отогнал от себя ненужные вредные мысли, так как давно и прочно усвоил, что в этом мерзопакостном человеческом муравейнике правит только грубая сила, а значит – только одна простая и жестокая рациональность.

Филиппович

«Что за ерунда такая?» – недоумевал Иван Филиппович. Вот уже который час пытался связаться с Андрюхой по сотовому. Но никак не получалось. И гудок временами шел. Пускай через раз, но все ж таки. Известное дело – связь там плохая: сопки. Берет только местами. Но когда соединение все-таки устанавливается, почему не отвечает? Трубку на зимовье оставил? Так там Петрович. Давно бы отозвался. Неужели на радостях водки обожрались, черти бородатые? Ну, это тоже вряд ли. Никогда за ними такого не замечалось, чтобы посередь самой пахоты, не ко времени, беспричинно за воротник заливать. Мужики серьезные. Не на отдых небось поехали, а деньжат зашибить. Какая тут может быть пьянка?

Но пока, правда, Филиппович особо не волновался. Ну не вывез от мужиков вчера орех, как обещал. И бес с ним. Ну не вывез так не вывез. Совсем не хотелось в тайгу соваться, пока лесовозы после очередного снегопада дорогу не набили. Только лишний раз машину гробить. И ничего страшного. За какую-то пару-тройку лишних дней ничего не случится. Да и что там орех – сущие гроши. Голова у него сейчас о более важном болела. Вот уже полмесяца никак не удавалось переправить в Китай капитальную партию «товара»: две подсоленные тигриные шкуры, за которые узкоглазые, не чинясь, выложат по три штуки зеленых, плюс – два полных «комплекта» костей из этих «матрасов», больше двухсот кабарожьих «струй», полста штук медвежьей желчи, что у китаезов тоже катит неслабо, почти по триста баксов, да двадцать один «комплект» медвежьих лап. Причем большая часть из них весомые – по три кило. Потому точно потянут по шестьсот-семьсот рублей каждая. А весь груз – не меньше чем на пятьдесят тысяч долларов. И причем сразу в момент. Можно было, конечно, шкуры хорошо выделать на «ковер», поступил такой заказ из Москвы... Но и партию дробить не хотелось, и ждать обещанных денег в этом случае пришлось бы подольше... В его нынешнем положении и полста штук зеленых – неплохой навар. Можно будет кое-какие житейские вопросы порешать в одночасье.