Он посмотрел на объявление.

Пророчица.

Он наклонился и оперся лбом о холодное стекло.

Африканский Глаз будет найден.

Внезапно он задохнулся и начал судорожно ловить ртом воздух.

Найден тобой.

— Бисмалла! — выдохнул он. — Да пропади оно всё пропадом!

На другой стороне улицы он заметил кафе, почему-то открытое в столь ранний час. Бёртон подождал, пока дыхание успокоится, пересек улицу, вошел и попросил кофе.

— Ты первый чертов посетитель за последние несколько дней! — сказал владелец, с любопытством разглядывая избитое лицо Бёртона. — Как насчет домашних гренок с маслом, приятель?

— Было бы замечательно. Благодарю!

Королевский агент сидел, попивая кофе и жуя гренки, пока не встало солнце; даже сквозь туман он увидел верхнее окно дома на противоположной стороне. Потом подождал еще три четверти часа, вышел из кафе, пересек улицу и постучал в дверь. Никого. Он постучал снова. Наконец графиня открыла дверь; на ней был длинный темно-синий халат.

— Прошу прощения, графиня Сабина, — сказал он. — Я знаю, что сейчас слишком рано.

— Капитан Бёртон, бог мой, что с вами случилось? Не попали ли вы под одну из этих ужасных многоногих карет?

Бёртон криво улыбнулся:

— Что-то в этом духе, графиня. Мне нужен ваш талант: речь идет об одном очень важном деле.

Какое-то мгновение она смотрела на него бездонными глазами, потом кивнула и отступила в сторону. Он вошел, проследовал за ней по короткому коридору через дверь, завешенную толстым бархатным занавесом, и очутился в приемной. Пахло благовониями сандалового дерева. Вдоль стен, ничем не украшенных, стояли деревянные стулья. Оттуда они прошли в другую комнату, поменьше: здесь мебели почти не было, но вдоль стен поднимались полки, на которых стояли эзотерические амулеты и талисманы. Над круглым столом в центре комнаты низко висела неяркая лампа. Графиня поднесла спичку к ее фитилю, потом села. Бёртон сел напротив. Он облизнул губы и сказал:

— Я… я боюсь.

Она молча кивнула. Потом посмотрела сквозь него и едва слышно прошептала:

— Цикл завершен. Настало время изменений. Приближается война.

— И я должен сыграть свою роль.

— Да.

— Я чувствую себя… не на своем месте.

— Да. Это не тот путь, который вам предначертан.

— Чей-то другой?

— Нет. Мы живем в странном мире, капитан, но скоро он станет еще страннее. Для вас обоих.

— Обоих? Вы имеете в виду моего помощника?

— Обоих вас, капитан.

— Объясните!

— Я… я не могу. Не знаю как. Прошу прощения. Но я чувствую… я чувствую, что вы разделитесь.

— Очень странно, — ответил Бёртон. — Но я действительно часто чувствую себя разделенным, особенно во время малярии. Я не знаю, что это означает.

— И я. Но… каким-то образом я знаю: от этого зависит всё.

Бёртон наклонился, и его брови взлетели:

— Что?

Графиня тряхнула головой и пожала плечами:

— Больше я ничего не могу сказать.

Наступило глубокое молчание. Они долго глядели друг на друга, пока предсказательница не прошептала:

— Зачем вы пришли ко мне, капитан?

Бёртон потер воспаленные глаза. Боже, как он устал! Положив изрезанные шрамами ладони на стол, он посмотрел на них и ответил:

— Графиня, будущее принимает свою форму благодаря прошлому и настоящему. Ни прошлое, ни настоящее не должны принимать форму в зависимости от будущего.