— Садись, приятель!

Дженкин сел, дрожа всем телом. На ясном небе ярко светила полная луна, излучая пронзительный холод. Сквайр Роджер де Тичборн, посмеиваясь, сел рядом с лекарем. Из особняка появился Хобсон и принес две бутылки вина. Одну из них де Тичборн протянул Дженкину.

— А сейчас, — рявкнул он, — принеси три факела и кремень для розжига. Да поживей, идиот!

Хобсон поспешно убежал. Де Тичборн открыл бутылку зубами и сделал большой глоток.

— Пей! — приказал он Дженкину.

— Милорд, я…

— Пей!

Дженкин откупорил бутыль, поднес ее ко рту и немного отпил. Когда вернулся Хобсон, де Тичборн воткнул по факелу с каждой стороны скамьи и зажег их. Потом он взял в руку третий факел и прогнал Хобсона.

— Вот она! — выдохнул он спустя несколько мгновений, посмотрев на дом. Обернувшись, Дженкин вскрикнул от ужаса: поддерживаемая служанками, леди Мабелла, высохшая старая женщина, почти ничем не отличавшаяся от завернутого в саван скелета, вышла неверной походкой и стала спускаться по лестнице. Поверх ночной рубашки на ней был накинут халат, голова обернута шалью, ноги обуты в тапочки.

— Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья! — воскликнул Дженкин. — Что всё это значит?

— Погоди, лекарь! Заткнись и не вмешивайся!

Дженкин снова поднес бутыль к губам и на этот раз отпил большой глоток.

— Будь здорова, жена! — проревел де Тичборн. — Прекрасная ночь, хоть и немного прохладная! — захохотал он.

Женщина, которая упала бы на землю, не будь рядом служанок, дрожа, стояла перед ним.

— Ты настаиваешь на своем? — прохрипела она.

— Ты истребовала сей дар? Изволь назначить его меру: это твой жребий. Или, может быть, хочешь отказаться от своей последней воли?

— Нет.

— Тогда вот тебе факел. Пшеничные поля вон там. — Он повернулся к лекарю: — Мой дорогой Дженкин, леди Мабелла возжелала, чтобы я каждый год жертвовал зерно беднякам нашего прихода. И я дал согласие. Сейчас добрая леди обойдет те поля, урожай с которых пойдет на это благодеяние.

Дженкин, вставший при появлении леди, снова упал на скамью: ноги не держали его.

— Но она едва ходит, милорд! — выдохнул он.

Не обращая на него внимания, де Тичборн зажег факел и протянул жене:

— Бери и прикажи девкам отойти. Теперь покажи мне поля, урожай с которых я должен жертвовать. У тебя есть время, пока горит этот факел.

Костлявая рука вытянулась и взяла мерцающий факел. Какой-то миг бездонные черные глаза вглядывались в де Тичборна. Потом беззубый рот прошептал:

— Отпустите меня!

Служанки отступили. Леди Мабелла немного постояла, покачиваясь, потом повернулась и, похрустывая суставами, побрела к краю поля. Сквайр зло рассмеялся, поднес бутыль ко рту и стал пить большими глотками; потом он сел. Безмолвный и беспомощный, лекарь Дженкин смотрел, как старуха упала на колени и поползла, одной рукой помогая себе, а в другой держа факел.

— Ты только посмотри, мастер лекарь, — хихикнул де Тичборн, — сегодня ночью у нас турнир! Не желаешь ли заключить пари? Бьюсь об заклад, что она обойдет поле на пол мешка зерна, а потом дьявол схватит ее за грудки!

— Не желаю и помыслить о таком нечестивом пари! — воскликнул Дженкин и попытался встать, но рука де Тичборна крепко ухватила его.

— Сиди! Бог свидетель: попытаешься уйти — продырявлю тебя мечом!

Дженкин сел, вынул из кармана платок и отер лоб.